Кэсси с ужасом подумала, что они собираются забрать у неё паспорт. На своей предыдущей работе её тоже допрашивала полиция после подозрительной смерти в замке, и всё кончилось тем, что у неё забрали паспорт. Она помнила, как ощущала себя пойманной в ловушку, лишённая возможности уехать, пленницей того дома.
Кэсси боялась, что это случится снова.
На самом деле то, что они сделали потом, было даже хуже этого.
Полицейский достал диктофон и коротко надиктовал в него информацию, сообщая дату, номер дела и какую-то другую информацию, которую она не смогла разобрать.
Затем Паркер развернулся к ней.
- Кассандра Вейл, Вы арестованы по подозрению в убийстве Райана Эллиса. Вы имеете право хранить молчание, но Вашей дальнейшей защите повредит, если Вы не упомянёте во время допроса факты, на которые позже будете ссылаться во время суда.
Он продолжил читать Кэсси её права, но она уже не слышала того, что говорил этот мужчина.
Всё, что она могла слышать – это панические мысли в её собственной голове.
Они думали, что Райан был убит, и подозревали её в совершении этого преступления.
Учитывая, что она сама призналась в том, что у них был роман, и что Райан солгал ей, Кэсси поняла, что сама того не желая, дала полиции именно то, чего они ждали – весомый мотив для этого убийства.
Кэсси в ужасе уставилась на двух офицеров. Брутон выглядел невозмутимым, а вот Паркер, казалось, был доволен, как будто он был внутренне удовлетворён всем, что здесь происходило.
- Нет, - громко сказала девушка. Когда она не услышала ответа, то попыталась ещё раз.
- Нет! – закричала она. – Вы не можете этого сделать. У вас нет права меня арестовывать. Я невиновна. Вы подставляете меня, это заговор. Я этого не допущу. Вызовите мне адвоката. Немедленно!
Паркер схватил её за руки и завёл их за спину. Она сопротивлялась, чувствовав себя при этом так, будто сражается за свою жизнь, а не просто за свободу. Это был кошмарный сон, из которого ей надо было убежать. Этого не могло происходить, это не было реальностью.
- Сюда, пожалуйста, мэм.
Изо всех сил крича и чувствуя, как ей в руки впиваются крепкие тиски наручников, Кэсси поняла, что она наполовину идёт, а наполовину её несут к ожидающей полицейской машине.
Только когда они развернули её, чтобы заставить сесть в машину привычным и практичным способом, она увидела Триш и детей, стоящих у входной двери и наблюдающих, как её увозят.
Кэсси пришла в ужас от мысли, что дети могут видеть её сейчас в последний раз и эта картина запечатлеется у них, как последнее воспоминание о ней. Она не могла подвигать руками, и её садили в машину, словно преступницу. За то преступление, которого она не совершала.