— А ты в курсе, что это противозаконно?
— У богатых детей не забирают.
— Да?! А мы, стало быть, богатые?
— Ну, обеспеченные точно. Пап, ну я справлюсь. А на следующий год уже школа.
— Сейчас побудешь пару недель одна, посмотрим, как ты справишься. А потом, чувствую, все равно кого-нибудь найду, — Маша встает со своего стула и усаживается ко мне на колени. — А ты не слишком взрослая, чтобы сидеть у меня на коленях?
— Думаю, нет. Дети для родителей всегда остаются детьми. И даже, когда я стану старой тридцатилетней теткой, я все равно буду захаживать к тебе в гости и усаживаться вот так.
— Старой тридцатилетней теткой, говоришь? Ну, посмотрим, как ты запоешь в тридцать.
— До этого еще долго. А давай завтра поедем собачку смотреть? Я уже все посмотрела, чем кормить, сколько гулять надо, даже про прививки прочитала. И породу выбрала, у которой шерстка не лезет.
— Стоп. Мы так не договаривались. У меня нет времени для животных. И не надо мне втирать, что все будешь делать ты. Я тоже так отцу заливал, он повелся, и в доме появилась овчарка.
— И?
— И шестнадцать лет отец провозился с Бароном, как со вторым сыном. Я же поиграл с щеночком и на этом все. И потом, знаешь, как тяжело с ними потом прощаться? Твой дедушка в итоге чуть ли не с инфарктом слег. Так что, забудь, Маш, никаких животных. И не дури. Без этих выкрутасов типа ”А что будет, если я принесу собачку сразу домой”. Там где возьмешь, туда и вернем. А подберешь бездомную, значит отвезем в приют, — дочь спрыгивает с колен и направляется к выходу.
— И давай без обид, вырастешь — поймешь.
— Я фильм скачала, пошли смотреть. Все, как ты любишь, гонки, стрелялки и никаких соплей и собачек.
— Хорошо, посмотрим. Давай я завтра до двенадцати съезжу в клинику, а потом махнем в аквапарк?
— Ладно, — оборачивается у самой двери. — Ну, может сначала хотя бы котика?
— Маша…
— Все, все ухожу.
Ночь выдалась абсолютно разбитой. Все время не давала покоя девчонка на дороге. Как только засыпал, она являлась ко мне во сне на той самой дороге, только в луже крови. И как только я к ней подходил шептала “помогите”. Наутро было отвратительное чувство, что я что-то упустил. Хоть я нисколько не суеверный, но какое-то гадкое чувство не давало мне покоя.
— Пап, ты чего застыл, омлет не вкусный?
— Вкусный, малыш. Ты молодец, скоро еду заказывать не буду. Ты же уже хозяйка почти. Только кто-то мне говорил, что плитой не пользуется.
— Да. Но я это не просто так делаю, все для собачки, — стоит и лыбится во всю, своей хитрой улыбкой.
— Маш, ну ты бы хотя бы для приличия полгода хорошей побыла, а потом снова на живность намекнула. А так шиш тебе, а не собачку.