Вечером Асподель и Нирвиз отправились к молодому человеку, идя по заснеженному городу они хрумтели ногами и беседовали.
- А этот отвар точно поможет? - спросила Асподель.
- Ну, все кто ко мне с ожогами приходил, всем помогало, - сказала Нирвиз.
- Это после того дня на рынке?
- После него, - тихонько проговорила Нирвиз.
- Теперь понятно, почему ты не брала платы за лечения с людей.
- Это все чувство вины, и стремление помочь этим несчастным.
Асподель подойдя к двери, постучала в нее.
Из-за двери раздался голос Рихарда.
- Кто там?
- Это Асподель, открой.
Парень отворил дверь и сказал.
- Рад тебя видеть, проходи.
- Я тоже, - сказала Асподель, обняв Рихарда.
Парню было очень приятны прикосновения девушки.
- А это кто? Сзади тебя. - спросил Рихард.
- Это моя мама, - проговорила девушка.
- Нирвиз, мама этой девушки, - сказала женщина и протянула руку Рихарду.
Рихард пожал руку матери и сказал.
- Проходите.
Они вошли и, Асподель присела, а Нирвиз стала говорить.
- Сними повязку.
- Леди, я бы с радостью, но не могу.
- Сними, я здесь, чтобы помочь тебе.
- Хорошо, - сказал парень и сбросил повязку с лица.
Повязка упала и, пред Нирвиз открылось истинное лицо парня, оно было в ожогах, ужасающих гнойниках.
- Матерь Господня, тяжелый случай, - проговорила Нирвиз.
- То-то и но, - сказал с грустью парень.
- Но мы тебя вылечим.
- Правда? - с лучиком надежды в сердце, спросил Рихард.
Нирвиз достала из декольте зелье, и передала его Рихарду. Она всегда прятала там мелкие предметы.
- Выпей, залпом и до дна.
Парень откупорил крышку флакона и стал пить, раствор.
Он был горький, это было видно, Рихард скривился, но все же продолжал пить, ведь боль душевная была сильней физической.
После того как парень допил, он упал на пол и стал биться в конвульсиях.
Асподель встала со стула и стревоженым голосом спросила.
- А это нормально?
- Все под контролем.
- Но его же трясет.
- Я сказала, все нормально, - нервно ответила Нирвиз.
Из-зо рта парня стала течь пена с кровью.
- А вот теперь не нормально, сказала Нирвиз и достала второй флакон из бюстгальтера, и откупорив крышку облила лицо Рихарда.
Вдруг Рихард стал кричать, из его рта вырвался крик, словно рев свирепого тигра.
Обожжённая кожа рыцаря стала высыхать и отваливаться словно шелуха. Он продолжал кричать и кататься по полу, вытирая собственную блевотину, своей одеждой, которая также вскоре лопнула.
Когда все закончилось, перед женщинами лежал испуганный словно маленький ребенок и совсем без одежды парень, его кожа была гладкая и нежная словно у младенца, и без единого изъяна.