— Юнец! — от этого действия Хорнеджитеф действительно разозлился, и поток щелчков стал нескончаемым (семь). Гарри заплакал. — Юнец, или ты слушаешь меня, или будешь разбираться в искусстве чаровства самостоятельно! — в отличии от ремня, эти щелчки хоть и были более болезненными, но быстро проходили. Возможно, потому, что не оставляли физических следов. Гарри быстро натянул штаны, призвал обратно посох и истово закивал. Угроза потерять учителя волшебства подействовала на него сильнее чего-либо другого.
— Простите, учитель. Я всё понял!
Гарри сделал глубокий вдох и выдох, закрыл глаза и представил камень дедушки Вана. Вокруг были надёжные и недвижимые горы, журчал водопад, шелестел ветер… Спокойствие… Он открыл глаза. Жест, фраза, намерение… Ощущение новой конечности по-прежнему интриговало, но Гарри усилием воли вернул спокойствие и плавно повел кровать к другой стене, а потом так же неторопливо отпустил ощущение новой конечности, мягко опуская кровать на пол.
— Хорошо, юнец! — довольно прокаркал Хорнеджитеф. Гарри почувствовал, как от самой макушки по голове, а затем вниз по позвоночнику распространяются мурашки, похожие на ласковое покалывание. Ощущение было необычным, но очень приятным. Захотелось повторить его снова. Светлейший Хорнеджитеф был опытным педагогом, подготовившим не один десяток послушников, и знал, что ученики нуждаются не только в наказаниях, но и поощрениях. Обычно, правда, он учил более взрослых людей, поэтому в качестве поощрения предпочитал духовный оргазм, но и чем порадовать шестилетку, у него нашлось. — Успеешь сделать перестановку до отбоя, перед сном покажу, как восстановиться после тренировок мастера Вана.
Энтузиазм Гарри вышел на новый уровень. Через сорок минут, когда каждый объект в комнате поменял свое местоположение, ощущение новой конечности стало для Гарри абсолютно естественным. А еще мальчику показалось, что новой конечностью для него стала чуть ли не вся комната. «Может быть, это оттого, что теперь здесь все стоит по-моему?» — подумал мальчик, засыпая. Он ещё раз мысленно повторил инструкции, как наполнить тело энергией и сбросить усталость. Завтра должен быть хороший день, ведь теперь ему не страшны тренировки дедушки Вана!
Если чем Петунья Дурсль и гордилась в этой жизни, так это своими принципами. Нет, нет и ещё раз нет! Она не опустится так низко, как Вернон, чтобы поднять на детей руку. И даже не скажет мужу, чтобы руку поднял он. Хотя и следовало бы. Ох, как следовало бы! Миссис Дурсль была сейчас в разгаре разговора с мисс Стрит, и за детей — за Дадли, в первую очередь, как это ни прискорбно — приходилось краснеть. Но нет, она не опустится… Она же умная, образованная женщина с высшим образованием. Она не опустится, она придумает что-нибудь похуже. Никто ещё не смел обвинить Петунью Дурсль в отсутствии воображения!