Вот с чем у Вернона не было проблем после пробуждения силы крови, так это с определением магов. Он четко ощущал в крови разумных наличие или отсутствие магии. Сила стихий, кстати, так не определялась. По входе в паб Вернон даже на мгновение засомневался: подойти к молодому магу или к бармену. Волшебник подсказал бы местоположение кладбища с большей вероятностью. Но смотрелось бы странно, так что он прошел к стойке.
Ещё одной гранью дара, открытой сегодня, стало то, что Вернон чувствует, как маги творят заклинания. Определить, что они там колдуют, как ему показалось, нельзя, но во время сотворения чар уровень магии в крови резко подскакивает. Так как, кроме них, молодого мага и бармена, в помещении никого не было, логично было предположить, что чары волшебник накладывал именно на них. Видимо, что-то подслушивающее или следящее. К молодому человеку Вернон сразу отнесся с настороженностью.
Не упростило ситуацию и то, что маг последовал за ними под невидимостью. Вернон не знал — да и не очень хотел знать — как работают эти чары, но на чувство крови они не влияли никак. Когда волшебник подошел вплотную, чтобы, как предположил Вернон, видеть детей, и начал что-то колдовать, мужчине стоило просто титанических усилий сдержать себя. Прав был светлейший Хорнеджитеф — сила стихий предназначена для боя. У Вернона не было даже идей, как с помощью своей силы можно обезвредить человека. Вот убить — запросто. И сила настойчиво нашептывала ему, что нужно всего лишь остановить сердце наглого мальчишки и все проблемы будут решены. Вернон сдержался. Вместо этого, вспомнив юношеские занятия боксом, топорно и надежно съездил наглецу по морде.
И вот теперь на брусчатке без сознания валялась их проблема. С проблемы слезали чары невидимости, открывая молодого парня, в котором проглядывали ещё мальчишеские черты. На нём было нечто среднее между костюмом и мантией. Одежда выглядела экстравагантно, но приемлемо. Вернон со вздохом поднял оказавшегося довольно лёгким парня и перенёс на задние сидения машины. Через открытую дверцу на пострадавшего с энтузиазмом глазели мальчишки и с задумчиво-исследовательским интересом рассматривала Петунья.
Гарри смотрел на незнакомого взрослого мужчину и думал, что лечить своих друзей — это одно, а вот таких вот буйных непонятно кого — совсем другое. Он даже засомневался в своей будущей лекарской карьере. Было боязно, что мужик сейчас очнётся и сделает что-нибудь плохое. Тем не менее, Гарри пересилил себя, пробежался по окрестностям, на скорую руку приготовил попную мазь и осторожно намазал наливающийся чернотой синяк на челюсти. Мальчик глупо захихикал, представив, что бы почувствовал, если бы ему самому намазали лицо попной мазью.