Мне? Он это мне говорит? Я мало что сейчас соображаю, кроме того, как хочу расцарапать ему всю рожу.
- Тише-тише, пантера. Хрен знает, что он несет, но…
Бац. Глухой удар, и парень падает на землю, а Евсей отдергивает кулак.
Секунда, и вой полицейской сирены накрывает улицу, и возле нас уже стоят три патрульных машины. Это сон. Это сон.
- СЫН!
- СОНЯ!
В моем сне никто так не орет. Никогда.
Не обращая внимания на валяющегося на земле гада, мы смотрим в сторону, где стоят наши родители с незнакомой парой.
- Пап, ты это видел? – ноет Витек, поднимаясь. – Сначала машины, сейчас рукоприкладство. А я просто хотел с ними поговорить. Хотел договориться.
Можно я ему еще раз врежу?
- Капитан, грузите, – отдает приказ прокурор, и уже через минуту я в дизайнерском платье сижу в полицейском бобике и смотрю на то, как наши родители разворачиваются и уходят.
- Гуляев, не смотри на меня.
- Никольская, молчи и раздевайся. Дай напоследок на тело женское поглазеть. В тюрьме такого не увидишь.
Его рука тянется к моему бедру, когда я с силой бью по ней и отскакиваю, начиная расхаживать по кабинету, в который нас завели.
- Какая еще тюрьма, идиот? Сейчас родители разберутся.
- Не знаю, как ты, а я предпочитаю за железной решеткой посидеть, чем попасть под руку отцу.
На этот раз он не шутит. И я понимаю, что родители уже в курсе, кто на самом деле разбил машины прокурора.
Я.
Мне конец.
Дверь резко открывается, и в кабинет входят хмурые отцы. Они молчат, будто воды в рот набрали, но от этого еще страшнее становится. Даже дядь Саша на меня не смотрит, что уж говорить про родного папу.
- Бать, - вставая, начинает Евсей, - я…
- Ты в своем репертуаре, сын. Но вот от Сони я такого не ожидал. Федь, прости, конечно, но это…
- Все её разбаловали, вот и результат. Ничего не ценит, плевать на все.
- Пап! – И как тут защищаться, если и слова не дают сказать?
- Сын, ты хоть понимаешь, что какой-то щенок развел тебя, как пацана? Хрен знает, чего он добивался, но он этого добился. Теперь ты здесь сидишь, а ему отец сопли вытирает.
- Забудьте о хорошей жизни, – говорит мой папа, вынося вердикт. - Пока вы оба не повзрослеете и не научитесь вести себя как цивилизованные люди, от нас вы ничего не получите.
Выстрел в упор.
- В смысле? Бать, ты о чем?
- Работать пойдешь.
- Серьезно? Так я это… давно говорил, что готов. Побуду замом, пока ты на пенсию не уйдешь. Не собираешься еще?
Ну Гуляев и дебил. Даже я поняла, что не замом он станет, а скорее ночной уборщицей.
Слава богу, что со мной так не поступят.
- Замом? – смеются мужчины. - Официантом не хочешь?