- Так я все ждал, когда матрос объявится.
Пошутил, что ли? Кто так шутит?
– Сын, мне приехать?
Чего? Это типа он мне мировую жвачку предлагает?
- Нет, – коротко, но, главное, ясно. – Сам справлюсь.
Уже сбросить хотел, когда отец продолжил:
- А с Соней у вас как…
- Отлично у нас все с ней. Бать, не лезь. Серьезно. Тебя это не касается.
- Не касается. - Я на расстоянии вижу, как отец кривляется, повторяя мои слова. – Как заговорил. Ты пойми меня правильно, сынок, я просто не хочу друга терять. Если ты обидишь Соню, как я Федору потом в глаза смотреть буду?
- А если она меня обидит, ты на дядь Федю коситься будешь? Постоишь за честь сына?
Кажется, мы оба поняли друг друга.
Хоть я и не фанат разговоров по душам, но тут он был необходим. Впрочем, я слишком тащусь от Никольской, чтобы принимать всерьез прошлые запреты отца относительно нее.
Кстати, где она?
Кто, как не стерва Соня, поможет мне придумать операцию под названием «Похороним мечты зародыша»?
Я почувствовал, как натянулся струной мой последний нерв, стоило мне только найти Никольскую. И взорвался я не оттого, что она переоделась и сейчас стояла в короткой юбке, заставляя всех имбицилов смотреть на её длинные ноги. И не оттого, что рядом с ней был непонятный хрен в желтой куртке. Меня бомбило, потому что в руках она держала сраный букет цветов. Таблицу умножения вспоминать не надо, чтобы вычислить, кто именно прислал ей его.
Руки сжались, глаза загорелись похлеще фингала Никольской, и я ринулся вперед - украшать ближайшую помойку.
Нет, надо завязывать с долбанутым флористом и закрывать его цветную лавочку. Можно даже сжечь. Эх, на что только ни пойдешь, чтобы никто не смел трогать твою девушку.
Глава 35
- Ты - скройся, и веник с собой захвати. Помойку украсишь. Пантера, к тебе у меня отдельный разговор. Чего все встали? За работу!
Грозный Гуляев – ржачный Гуляев.
А уж как от злости сверкали его глаза? М-м-м, загляденье.
Сажусь на стул, ловко перебрасывая ногу на ногу.
- Помойку украсить? – ухмыляюсь, даже и не думая скрывать этого. Кстати, я вывод сделала: после секса и переосмысления наших с Евсейкой отношений мне все равно нравится его бесить. Не уверена, что это когда-нибудь прекратится.
- Не придирайся к словам, – передергивает плечами, будто паука с себя скидывает. – Ты городские помойки видела? Хоть с моей подачи их кто-то украсит.
- Спасибо, конечно, что разобрался со всем этим, но… ты когда ревнуешь, у тебя глаз дергается. Избавь народ от этого зрелища.
- Цветами надышалась, что ли? – возмущается он. - Мы в клубе, а не в оранжерее. Нечего портить вид дешевым букетом.