Чесноков ждал Бориса у выхода из здания.
— Ну, здравствуй, Борис. Наконец мы встретились! Очень рад!
— Взаимно, Гриша! Здравствуй!
Они сели в «опель» Чеснокова, сделанный еще в прошлом тысячелетии. Но автомобиль до сих пор бодро бегал, и в конце пути Комбат не мог понять, отчего немцы говорят: «Бог решил сделать человеку плохо и внушил ему мысль придумать “опель”»? Не ездили они на российских «москвичах» и «жигуленках»!
По прошествии нескольких лет дорога Рублеву совсем забылась, и он узнал когда-то знакомые места, только увидев одноэтажные домишки, а слева, чуть поодаль, голубую ленту реки. Впрочем, за время отсутствия Комбата многое изменилось, и в деревне выросли роскошные дома. Роскошные, естественно, по местным меркам, да и было их всего четыре или пять, но все же признаки роста благосостояния отдельных граждан были налицо. Дом Чеснокова, если Рублеву не изменяла память, остался прежним, только хозяева его покрасили и сделали новое крыльцо. Прежнее было слишком крутым, а у Григория за время, прошедшее с их последней встречи, родился и подрастал внук.
Чесноков указал Комбату на просторную комнату:
— Располагайся, Иваныч, скоро будем ужинать.
Комбат достал из своих запасов бутылку водки.
— Да ты что, Борис, забыл, чем я тебя в прошлый раз угощал? — воскликнул хозяин. — Никакая водка не сравнится с нашим сделанным для личного потребления самогоном.
— Не мог же я явиться к столу с пустыми руками, — парировал Рублев.
Чесноков эмоционально возразил:
— Мог! За то, что ты сделал для меня, хоть тысячу раз.
Он разлил напиток по стопкам. Самогон был практически без запаха, мягкий и пился удивительно легко, как хороший армянский коньяк. Под выпивку заговорили о жизни. Григорий с момента прихода из армии много лет проработал на вредном производстве и, как и Рублев, уже несколько лет был на пенсии.
— Сейчас пенсионерам легче жить. Раньше, бывало, пенсии хватало на пару зимних ботинок, только с реки и огорода кормились, а теперь даже кое-что откладываем. А вот молодым в нашей деревне тяжко приходится. Ты моего сына возьми. Хорошо, что он парень энергичный и малопьющий, как устроился в городе на завод, так до сих пор держится. А его приятели через одного либо сидели, либо сидят. Рабочих мест кот наплакал, устроиться тяжело, а удержаться еще труднее. Стоит раз прогулять без уважительной причины, и немедленно увольняют. А под боком река, как удержаться от соблазна заработать легкие деньги? У нас ведь зарплаты не московские, на производстве люди вкалывают за двадцать тысяч в месяц, а то и меньше. На реке эту сумму выручишь за одну удачную ходку. Только кому везение, а кому небо в клеточку или, того хуже, могильная яма. Моего знакомого, уже зрелого человека, черт попутал. Взял хорошую самку осетра, вытащил ее на берег, а тут инспектор нарисовался. И, понимаешь, жадность человека сгубила. Ему бы наплести с три короба, сочинить, будто увидел в реке сеть и вытащил ее из любопытства. Но не захотел мужик штраф платить и знатную добычу терять. Инспектор вроде один из прибрежных зарослей выскочил и пистолетик держал, как будто орехи им колоть собрался, а моего знакомого Господь силушкой не обидел. Ну и врезал он инспектору от всей души. Тот с копыт, а сзади раздается голос второго: «Руки вверх, иначе буду стрелять!» Короче, повязали мужика, взяли подписку о невыезде. И главное, ему, дураку, сообщили, что после его удара инспектору придется долго лечить сломанную челюсть, а он все равно надеялся отделаться штрафом. Только когда приговор услыхал, понял, что придется идти в тюрьму. А одноклассник моего сына по молодости заделался «мулом». Ты, Борис, знаешь, кто такие «мулы»?