У меня шалят пальцы, и я то и дело сжимаю кожаный руль до противного скрипа.
Я все-таки живой и терпеть Диму… Дмитрия Олеговича всегда было трудно, но сейчас это напоминает затянувшееся и жестокое испытание. Словно вернулись старые времена учебки и меня испытывают на прочность. Я проходил десятки профессиональных тестов, силовых и на серое вещество, но думал, что оставил их в прошлом, в том самом, где получил две пули в плечо.
Ни хера.
Черный вход подпирает высокий охранник, который признает меня и молча кивает. Я иду дальше и даже знаю, в какой зал нужно повернуть. Дмитрий однолюб всего, что касается мест и предметов. Он развлекается в одних и тех же местах, катается на любимом Ровере и не переносит свой главный офис из района, который давно перерос. А вот девчонки вокруг него почти всегда новые. Первое время я еще пытался выцеплять их имена и лица, Инга именно так и запомнилась, а потом забил и перестал различать их между собой.
Тем более у Димы есть четкий типаж.
Они все похожи на Ольгу. Только моложе лет на десять и испорчены шальными деньгами, которые достаются исключительно от мужчин. Поэтому они выглядят как куклы. Угодливые и послушные.
— Ты долго, — жалуется босс, поворачиваясь ко мне на барном стуле.
— Застрял на перекрестке. Опять дорогу ремонтируют.
На нем расстегнута рубашка до живота и блестит грудь. Он как будто что-то пролил на себя, но ему плевать. Дима высокий, но немного ниже меня, метр восемьдесят пять… что-то такое. И он массивный, видно, что умеет драться и частенько это делал в молодости. У него резкие грубые черты лица, которые он заостряет вечными ухмылками и презрительными гримассами. Он иногда и минуты не может провести без того, чтобы напомнить окружающим, кто здесь босс.
В вип-зале помнят об этом прекрасно. Я ловлю себя на мысли, что вошел четко после бури. Я осторожно оглядываюсь по сторонам и пересчитываю двух охранников у дальней стены, бармена, который сосредоточенно натирает стаканы и трех девиц, что сидят на полукруглом диване. Все молчат и не смотрят выше груди.
Да, определенно, Дима недавно орал. Кто-то из присутствующих провинился и он устроил выволочку со всеми любимыми спецэффектами — угрозами и ультрачастотами.
У соседнего барного стула как раз валяются осколки разбитого вдребезги стакана.
Как последняя деталь.
— Не стой, как чужой, — бросает Дима и подзывает меня рукой, после чего по-хозяйски похлопывает по стойке, переводя взгляд на оцепеневшего бармена. — Плесни ему, как мне.
Плохо. Это плохо.
Но возражать посреди повисшей гробовой тишины будет на грани. Поэтому я иду к нему и подвигаю барный стул, думая о том, что что-то не так. Дима никогда не вытаскивал меня и не наливал, как старому другу. Мы иногда разговаривали, даже шутки позволялись и совет я мог дать по охранным делам и нужным контактам. Но не больше… Скорей, я чувствовал, что Дмитрий выделяет меня из толпы и не позволяет в мой адрес барских замашек, но это никак не выражалось в дружеском ключе. Просто ощущение, что-то негласное и неуловимое, а тут происходит чистая буквальность.