— Опять какой-то вечер? Или на сей день бал? — он закатил глаза, пристраиваясь на диване.
— У нас убийство, — все присутствующие подняли заинтересованные взгляды, и только я пыталась выровнять дыхание. — Я считаю, что Мэл должна об этом знать, — мистер Рамирес посмотрел на меня с каплей сочувствия, что вовсе не помогло моему успокоению, — Говард погиб, — смысл этих слов доходил до меня отдельно по каждой букве, и только потом я лично сложила их в озвученное предложение. — Мне очень жаль.
Говард никогда не был для меня другом. Мы пересекались очень редко где-то на территории академии или общей паре. Но разве я могу судить по тому, насколько он для меня близок? Нет, потому что я не вершитель судеб. Какой человек заслуживает смерти?
— Мне нужно выйти, — сообщаю я, направляясь к выходу во двор. Как так получается, что человек, который только вчера дышал и открывал глаза, умирает?
Я вылетела на улицу, вдыхая свежий лесной воздух. Мне нужно проветрить мозги. Не хочу думать, что смерть Горварда хоть как-то связана со мной, но что-то мне подсказывает, что это именно так. Да, я слышала, что его убили, но не произошла бы вся эта ситуация — его бы не оказалось в той больнице.
Шум жужжащий в ушах перекрыл все мои мысли, а в голове начало что-то шептать. Я зажмурилась, закрывая уши руками. Внутри начала подниматься лавина бурлящих эмоций, и все они что-то ломали. Ниточка за ниточкой моего спокойствия и адекватности с треском рвались, а голос усиливался. Открыв глаза, я видела сплошную темноту, и это напомнило мне первый учебный день. Только сейчас все было в тысячу раз больнее, и я чувствовала, как закипает все мое тело. Меня не слушали собственные ноги, а руки тряслись, пытаясь, схватится за что-то, чтобы не упасть. И в следующее мгновения я чувствую, что лечу, с головой окунаясь в воду. С детства папа учил меня плавать, но сейчас, я будто камень из собственных страхов и переживаний, плавно идущий ко дну. Перед глазами появляется тень, хватающая меня за ногу, и я начинаю кричать, забывая своей беспомощности. Чья-то рука ложится на мою талию, словно спасательный круг, вытаскивая на поверхность. Я откашливаюсь, пытаясь игнорировать разговор собственного разума и жуткого голоса. Мне кажется, я схожу с ума.
— Посмотри на меня, — сквозь беседу темноты, я узнаю бархатный голос Дениэля, — Амелия, открой глаза, — он берет в руки мое лицо, а я дрожу, как осиновый лист, — Прошу тебя, посмотри мне в глаза, — я отрицательно машу головой, впиваясь своими ногтями в его плечи. Больно. Очень больно. Внутри все горит, горит черным пламенем. Мне становится невыносимо холодно и в момент, когда надрываются последние силы на борьбу, я ощущаю теплое касание на своих губах. Дениэль берет мою руку, вместе со мной опускаясь на дно бассейна. Он притягивает меня к себе, накрывая исходящей лавиной мягкости. Я чувствую его поддержку. Чувствую, как он дает понять, что окунается в мою боль со мной, разделяя тревожность и страх. И я перестаю бояться. Отдаюсь, полностью доверяя. Мое сердце обволакивает покорность, и я склоняю голову перед этим человеком. Бурлящий вулкан внутри утихает, сменяясь волнами успокоения. В области ключицы знакомо щекочет, и я мысленно улыбаюсь. Выныриваю в объятиях Дениэля с чистым разумом, медленно разлепляя веки. Глаза шатена приобрели молочный оттенок, и я восхищенно в них всматривалась. Почему они меняют цвет? То бездонные и темные, то цвета опьяняющего кофе с молоком.