Полтора метра счастья (Чеснокова) - страница 43

- Слышала? – большим пальцем указал на сестру Хим, указательным другой руки тронув меня по кончику носа. – Нечего поэтому скисать. Если очень хочется – всё будет. Мы всего лишь сделали первый шаг. - Сумев, наконец, без сильной натяжки улыбнуться, я обхватила Хима одной рукой, и ткнулась ему в грудь. Действительно, чего я паникую? Я вроде научилась быть терпеливой. Дождавшись совершеннолетия, я получила счастливое воссоединение с самым дорогим и любимым на свете, так что же, неужели несколько месяцев лечения сильно меня напрягут?

За обедом у наших более удачливых пока друзей-родственников, я позабыла о той печали, которая оккупировала меня в последние дни и расслабилась, настраиваясь на лучшее.

Но лучшее не спешило ответить мне взаимностью, и по окончанию весны никаких положительных результатов посещение клиники не дало. Наступило лето, мы сменили врача. Химчан не жалел денег и мы попробовали ЭКО, которое не привело к зачатию. Мой организм просто не принимал зародыш и не желал оплодотворяться. Узнав о том, что попытка не увенчалась успехом, я напрягла все силы, но выдержала и не заплакала вновь при Химе. Я сделала вид, что пообвыклась с этой мыслью и мне уже не так горько и больно, как в тот момент, когда я только узнала о своём бесплодии. Я болтала о том и об этом, с радостной миной посидела с Химом в летнем кафе в городском парке, без трагизма разглядывала гуляющих мам с маленькими детьми и колясками. И только когда через двое суток его вызвали куда-то на работу в ночь, я сорвалась и разрыдалась в подушку, комкая её и обнимая, прижимая к себе, не то вместо ушедшего до утра мужа, не то вместо малютки, которую я могла бы уже нянчить, будь мои яйцеклетки восприимчивее к сперматозоидам. Тень забралась на нашу постель и, страдальчески проскулив, проведя по моему лицу мокрым носом, уснула рядом, словно утешая. У неё тоже не было щенков. Одно потомство было роздано, после чего её стерилизовали. Я только сейчас ощутила весь ужас того, как поступают с животными. Кто сказал, что собака не хочет быть матерью? Но она же друг человека! Ей больше ничего не позволено. Я, выходит, тоже друг человека. Недаром Хим когда-то сравнивал меня со зверьком. Вот я и есть шиншилла, которую можно держать дома, но толку от неё… До того, как Хим вернулся, я постаралась прийти в себя и проветрить свои красные глаза, чтобы он ничего не заметил. А он был слишком внимателен, чтобы упускать из вида какие-либо мелочи. Но имея это в виду, мне удалось скрыть ночной срыв.

У Дэна с Херин родилась чудесная дочка, и меня попросили быть её крестной. Я согласилась с благодарностью и искренней признательностью, ловя каждую возможность подержать её на руках, понянчиться, полюбоваться крошечным созданием, плодом любви, вокруг которого образовалась двойная порция родителей, потому что нам с Химчаном нужно было сублимировать куда-то. После второго сорвавшегося ЭКО я отказалась продолжать лечение и какие-либо попытки и перестала говорить о том, что хочу детей, что они у нас должны быть. Лето подошло к концу, и наступила осень. За эти месяцы я поняла, что вела себя эгоистично, сокрушаясь по поводу бесплодия. Что бы ни думал на самом деле Хим – хотел быть отцом или нет, - ему приходилось утешать меня, а ведь это касалось и его. Я не имела права перетягивать на себя одеяло. Ему будто и без того трагедий мало, а причина очередной – именно во мне, так почему я выставляю себя жертвой? Я догадывалась, что он часто думает о том, что убил собственного отца, что убивал людей и что вел скверный образ жизни. Это не уходит бесследно и это тоже тяжело носить. С его мнительностью и фатализмом, он мог приписывать моё бесплодие своей судьбе и заслуженному за всё наказанию. Так куда ещё я со своим нытьём и жалобами? Достаточно. Я снова буду той Шиллой, какой была всегда, неважно, хорошо ли мне или плохо, трудно или легко – я живу ради и для Химчана, я живу им, и он моя единственная опора, единственная надежда, так же, как и я у него. Мы должны думать друг о друге. А потому – хватит! Вместе с искрящимся золотом сентябрем, я тоже стала солнечнее и ярче, вернув на лицо свою жизнеутверждающую улыбку. Она всегда меня спасала, что бы ни случалось. Если всё, что было до этих пор, не сломило меня, то разве загонит меня в тупик одно неисполнимое желание? Да, я не стану мамой, но ведь не всем людям размножаться… Нас на Земле и так много. Стало быть, у меня другое предназначение, другая миссия. Набросившись на Хима с порога в возобновленном любовном порыве, я отключилась от драмы и захлебнулась в нашей любви, брошенной нам жизнью, как спасательный круг. Ничто не могло омрачить моего существования, когда Химчан растерзывал меня на кровати, до боли в ногах закидывая их на свои плечи на долгие-долгие минуты, до припухлости губ зацеловывая их ненасытными поцелуями. Спустя год совместной жизни, в обыденном и простом быту, мы сохраняли страсть первой ночи и волнение о том, что время друг без друга может быть потеряно напрасно. И такими ночами можно было забыть обо всём. Если бы они длились вечно, не возвращая к беспощадным и бестолковым дням…