Женщины помогают мне в делах физических. Снова и снова показывают, как купать сына, задницу вытирать и прочие радости. У меня нет матери, и до этого момента не было опыта общения с младенцами. Фархад это знает и позаботился о нашем комфорте. Как всегда, впрочем. Однако. Иногда они перебарщивают. Со своей щепетильностью. Меня бесят. Кармия бесят.
— Динара, посиди с Кармием.
Женщина кивает. Опускает глаза, поднимая длинные полы платья, бежит в детскую.
А я пять-шесть, топчусь на месте. Выдыхаю, будто в прорубь собралась нырнуть. Топаю на поиски Фархада. Я нахожу Алиева с его строгим видом в новом кабинете. За стопкой бумаг.
— Что делаешь?
— Разгребаюсь в делах фирмы отца. Совсем забросил.
Спокойненько говорит, не одаривает своим вниманием. Ручкой шариковой только чиркает по листу. В монитор ноутбука медитирует. Подхожу к столу, одним движением захлопываю крышку. Смотрю страху в глаза и на Алиева тоже.
— Ну что, почти муж, в спальню идем или занят?
Фархаду скоро исполнится тридцать два. Гребаный убийца. Жестокий человек, что бошки свернет и глазом не дернет.
С недоверием поглядывает.
Мол, Санта, я так хотел получить под елку гоночную машину, а ты положил азбуку. Через пару секунд Алиев моргает. Все-таки гоночная машина.
— Идем.
Ой, и папкина фирма сразу ненужной стала. И недовольная мина сменилась на милость. Щекочет меня за поясницу, утаскивает за собой. Игривое настроение Фархада, как двадцать девятое февраля. Такое же редкое.
Становится легче. Ловлю момент, пока Алиев добренький. Всегда бы так. Со смехом двигаюсь по коридору, сама открываю дверь в спальню. Закусываю губу от волнения, тяну за руку своего ледяного айсберга.
Толкаю на кровать. А сама сверху. Оседлала жеребца и довольная. Пуговица за пуговицей расстегиваю рубашку. Обнажаю смуглую грудь. Впиваюсь ногтями. У Алиева по коже проступают мурашки, но вида не подает. Облизываюсь. Спускаюсь к ремню. По-хозяйски расстегиваю вместе с ширинкой.
— Кошка, тебе нельзя.
Через силу хрипит Алиев. А я выдумщица.
— Молчи, сегодня я главная!
— Моя госпожа?
— Естественно.
Пальцами захватываю края брюк с бельем. Застреваю на пахе. У Алиева колом стоит. Ох… Вспыхиваю, будто член ни разу не видела. Даже трясет немного. Задеваю нежное основание, Фархад напрягается. Он приподнимается на локтях, внимательно наблюдает за каждым движением.
— Вик.
— Тсс…
Ладонью сжимаю длину, провожу вверх и обратно.
— Фархад, подержи мои волосы.
Чувствую натяжение не только на голове, а еще глубже. Где нельзя. Пряди намотаны на сильную руку, и я склоняюсь ближе. У нас родился ребенок и строить из себя девственницу по крайней мере смешно. Да, я испытываю моральное отторжение к Алиеву, однако, понимаю тяжкую сущность мужской физиологии.