Ирина на ощупь нашла свою кровать и прилегла, укутавшись в одеяло. Врач с обходом пока не был, значит после сна. Но вот его как раз и не было. Прислушавшись к бурчанию радио, она снова чуть-чуть не рассмеялась. Сейчас там выступал кто-то из дикторов и рассказывал о выпущенном недавно новом тракторе не на железных колёсах, а на гусеницах. Трактор был очень сильный и мог утащить сразу плуг и две бороны.
– Тётя Поля, вы спите?
– Нет Ириночка. Не спится что-то мне.
– И мне. А вы тётя Поля кем работаете?
– …. в столовой заводской, повариха я. Ох я скажу тебе работка ещё та. Утром рано приди, всё приготовь, потом свари, для раздачи посуду проверь, скатерки свежие постели, салфетки на столы поставь. Всё должно быть чистым. Да уж, в конце дня наоборот, прибраться надо. Настоящая женская работа.
– А что за завод? Какую продукцию он выпускает?
В этот момент в разговоре возникла какая-то заминка, соседка словно споткнувшись, вдруг скомкала ответ, и так и не назвав завода, ответила. – Кастрюли мы Ирочка штампуем, сковородки, посуду в общем разную делаем.
– Понятно тётя Поля. Я, почему вас про вашу работу спрашиваю, школа окончена, пора выбирать. Дальше учиться или место работы искать.
– Ну-у, с твоим образованием уже много куда можно пойти работать. Но дочка, ты одно помни, наша доля бабья, нам же всем замуж выходить, детишек рожать да ростить, а для этого сильно большое образование, прости уж за такое мнение, и не нать. Главное, мужу угодить, дом правильно содержать, дети чтобы обихожены были. Вот наши с тобой главные обязанности по жизни. Так что инженерами да мастерами пусть мужики трудятся, у нас с тобой другое не менее ответственное назначение есть. Вот замуж выйдешь, быстро это дело поймёшь. А про мой завод? Вот когда меня выписывать будут, я тебе адрес завода напишу. В кадрах подберут тебе работу по силам … ну может и парня заодно у нас себе присмотришь. А что, зарабатывают у нас мужики хорошо, те кто со специальностью дружит. Мне эвон под позапрошлый новый 1936 год хорошую премию дали и отрез на пальто выписали.
Полина вдруг потянулась и зевнув добавила.
– Слушай Ир, я что-то заговорилась с тобой, а полный живот он к покою зовёт. Прости, сморило меня от разговоров, я пока полежу и посплю немного. Есть благо возможность кои веки отоспаться. Вечером муж придёт, я ему про тебя расскажу. Может, он с работой тебе чего и посодействует ….
Вот тебе и разговоры. Мамочка моя бедная, и папа с бабулей, вы все в будущем остались, а я вот сюда провалилась. В 1937 год! Год самых репрессий и арестов. И я тут совсем одна, без документов, без родных! Что я должна и могу рассказать про себя тому же врачу? Ой, и … самый кошмар, ещё и участковый вечером придёт допрашивать. А я и не знаю, что говорить. Арестует сразу и на возраст не посмотрит. В пору зареветь. Так Ирка, стоп, успокойся, и вспоминай. Что ты умница и отличница читала про предвоенные годы и всяких попаданцев? Как можно из такой ситуации выкрутиться? Мне 17 лет, значит. У меня паспорт должен быть! Был такой, но он при ограблении пропал. Остаётся делать как во многих книгах, косить под потерю памяти при нападении гопников. Амнезия! Помню имя, а вот фамилия, отчество там и остальное во мраке. Блин, школа! Я же окончила школу, где, сколько классов закончила? Там одинадцать, а тут … семь или восемь? Думай голова шапку куплю. Кстати, про шапку. Одежда, та, что на мне была в момент переноса. Она где? Блин, успокойся. Платье шила портниха, никаких лейблов там нет, а вот с бельём, да-а, с ним может быть проблема. И туфли, они вроде без штампов были, блин. Там на стельке был иероглиф какой-то. Если медицинская сестра, что меня в рубашку переодевала с кастеляншей любопытные, то мои тряпки уже точно пересмотрела куча народу. В этом времени в СССР подобных вещей никто-никто не выпускает. Слава богу, что я была без колготок. Увидь народ такие, это был бы вообще полный пипец. Трусы и лифчики все женщины России носят пока от фабрики «Красная швея», а на мне были простые хбешные плавочки. Может, народ подумает о моих родителях, что они бывают за рубежом? Вот бы прокатило. Надо пальцы скрестить.