«Вы предлагали свою душу».
С тех пор как насильники ушли, до пленницы не донеслось ни звука, если не считать обычных скрипов и шорохов пустого деревянного дома. Избитая, она лежала на грязном матрасе, когда в темноте раздался этот вкрадчивый голос. Ева не испугалась, решив, что от боли и потрясения у неё начались галлюцинации. Если она сошла с ума, это к лучшему: возможно, ей повезёт и связь с реальностью будет потеряна окончательно. Ева смутно помнила, как в агонии бессвязно шептала какой-то теологический бред, мешала молитвы с проклятиями, торговалась то с богом, то с дьяволом, мечтая об одном — отомстить. Но верила ли она, что будет услышана?
Голос прозвучал снова, на этот раз ближе. Бархатный, мягкий, богатый на интонации, он больше не напоминал едва различимый шепоток в голове, игру помутившегося рассудка, пытающегося выдать желаемое за действительное.
«Вы звали — и я пришёл».
Тени сгущались, складываясь в силуэт, отдалённо похожий на человеческий. Очертания становились более явными. Темнота уплотнялась, концентрируясь в одном месте. Наконец у мрака появилось лицо, и лицо это принадлежало мужчине. Для исчадия ада оно казалось странно взволнованным.
При виде багровых кровоподтёков на теле пленницы таинственный незнакомец — бес, дьявол? — гневно сжал кулаки, и Ева поёжилась от неприятного ощущения: её травмы будто подвергались пристальному анализу. Инстинктивно она попыталась прикрыться остатками разорванной в лохмотья пижамы.
— И кто же ты? — равнодушно спросила Ева. Самое страшное с ней случилось — мало, что могло вывести её из апатии.
Дьявольски красивый мужчина, застывший перед ней материальным подтверждением религиозных доктрин, был либо галлюцинацией, либо приспешником Сатаны, но точно не ангелом — не с такими красными глазами и мертвенно-бледной кожей. Необычные черты делали существо похожим на представителя инопланетной расы, близкой к земной, но в то же время неуловимо от неё отличающейся: выраженные скулы, ромбовидные зрачки. Из-под верхней губы выглядывали острые кончики клыков, особенно заметные, когда незнакомец говорил. Одежда на нём была простой и неброской: чёрная однотонная рубашка и брюки.
Ничего из этого Ева не замечала. Значение имело одно: её мольбы услышали. И если на помощь к пленнице поспешил не милосердный господь, а сломавшаяся, не выдержавшая напряжения психика, что ж, так тому и быть.
— Я реален, — сказал мужчина, уловив на лице собеседницы тень сомнения.
— Так утверждала бы любая галлюцинация, — ответила Ева.
Незнакомец с красными глазами усмехнулся: