Инхир Гамель проводил юношу усталым взглядом. Он так и не сомкнул глаз за эту ночь, отчего темные круги легли на его лице, словно затертые чернильные пятна. Грубо выругавшись, начальник стражи принялся мерить шагами комнату, лихорадочно соображая, что же ему делать дальше. В этом паршивом городишке он сам был всего лишь приезжим, который удачно пристроил задницу благодаря своей предрасположенности к магии. В противном случае Двельтонь не удостоил бы его даже взглядом.
Долгие годы Гамелю приходилось выслуживаться перед Родоном, чтобы зацепиться в городе и заполучить свою должность. У Инхира не было ни фамилии, ни связей, ни каких-то выдающихся знаний, отчего единственным шансом удержаться здесь была магия. Максимум, что светило Инхиру, являвшемуся сыном охотника, это продолжить отцовское ремесло и раз в полгода мотаться по ярмаркам в надежде продать добытые шкуры да рога.
По счастливой случайности Родон лично стал свидетелем того, как двадцатилетний Гамель разругался с заезжим магом, и, когда тот хотел применить колдовство, чтобы наказать Инхира, юноша попросту блокировал его силы нелепыми взмахами рук. Поначалу Двельтонь не оценил его умение по достоинству, но рыжий парнишка всё привлек его внимание. Родону показалось, что неплохо бы иметь такого горе-волшебника среди своих солдат. Более опытные маги подтвердили предрасположенность Гамеля к колдовству, после чего феодал лично оплатил его обучение.
Надо признаться, Инхир не оправдал его ожиданий, так как смог освоить лишь «Магическую Печать», временно лишающую противника колдовских сил. Никакие другие заклинания Гамелю не давались, а стихийное колдовство и вовсе приносило ему вред. Во время одной из тренировок юноша едва не сгорел заживо. Это разочарование неприятной трещиной легло в отношениях между Родоном и Инхиром, что феодал даже не считал нужным скрывать.
Не нравились Гамелю еще несколько черт смотрителя города: поучать, язвить и крайне редко выражать благодарность. Родон был скуп на похвалу, зато в случае неудачи готов был спустить шкуру с любого. Будучи по характеру вспыльчивым и горячим, Гамель с невероятным трудом усмирял свой пыл. Любое пренебрежение со стороны Родона он воспринимал болезненно остро, и в последние годы их отношения окончательно обострились. Быть может, небеса наконец услышали его молитвы и откликнулись, ниспослав на город проклятого чернокнижника.
Выпив немного холодной воды, чтобы взбодриться, Гамель обмакнул перо в чернила и принялся составлять письмо, адресованное Дарию Кальонь. История с ведьмами могла показаться этому человеку весьма занятной, поэтому начальник стражи не скупился на додуманные подробности.