— Потому что я был младше и слабее.
— Может и так, но навешивал я тебе неслабо.
— Да, я помню. Я всё помню, Валид. Ничего не забываю. И, честно говоря, не знаю, что ты хочешь сейчас услышать от меня. Но если я скажу, что простил вас — я совру. Вы посадили меня на цепь, как пса. Такое Хаджиевы не прощают, сам знаешь. Теперь я сам по себе. И твои извинения мне не нужны, можешь не наступать себе на глотку.
— На том и порешим, — кивнул.
— Но я желаю тебе и твоей жене счастья. Разу уж ты добровольно отказался от всего ради неё, значит она того стоит, — Саид отсалютовал бокалом и опустошил его.
— Спасибо, брат. И всё же я хочу, чтобы ты знал. Ты всё ещё мой брат. И Марат о тебе не забывал. Именно он спас тебе жизнь тогда. Он не сводил с тебя глаз, чтобы никто, даже я, не посмел приблизиться к тебе. Пусть тебя родила не наша мать… Это ничего не меняет. Ты всё равно Хаджиев. Им ты родился и этого не изменит ничто.
Саид отвёл взгляд в сторону, вздохнул.
— Всё это уже не важно, Валид. Каждый из нас сделал свой выбор и получил, чего желал. Так что, не парься, — усмешка исказила его губы. — У меня теперь всё хорошо.
*****
Слышу, как он бьёт по груше и рычит, словно раненый зверь. Его голос хриплый, удары тяжёлые, громкие. Дыхание прерывистое, и пахнет разгорячённым телом. Его телом. От него обычно у меня кружится голова и приятно потягивает внизу живота. Но сейчас я чувствую его гнев, злость. Они раздирают Хаджиева изнутри.
— Валид? — зову негромко, но удары тут же стихают.
— Почему не спишь? — идёт ко мне.
— Проснулась, — пожимаю плечами и протягиваю руку, чтобы опереться о стену. Валид перехватывает мои пальцы, сплетает их со своими.
— Пойдём ужинать?
— Я не голодна.
— Шаах, — стонет вымучено и тащит меня за собой, по пути распахивая двери. — Я знаю, что ты расстроена сегодняшним визитом к врачу, но это не повод объявлять голодовку. Уясни уже, наконец, я не позволю тебе убивать себя и нашего ребёнка.
Впервые за достаточно долгое время я злюсь и от желания треснуть ему по лицу начинает чесаться правая ладонь.
— По-твоему, это я убиваю ребёнка? А может это сделали твои… — и замолкаю, потому что вовсе не хочу упрекать его родственниками. Сама не знаю, почему меня так несёт. — Прости… Я не должна так говорить. Но ты больше не вози меня по клиникам. Я больше не выдержу.
— Послушай меня, женщина! Я всегда довожу начатое до конца! И всегда получаю то, чего хочу! — бьёт кулаком в стену где-то совсем рядом и рывком дёргает меня на себя. — Тебя получил. Получу ребёнка. И ты будешь видеть, — сбавив тон, склоняется ко мне. — Поверь мне хотя бы раз в жизни.