Дааа… Это то, чего ему хотелось уже так давно. Потрогать её своими руками, смять эту белую кожу, пометить её, оставляя следы, как свою печать.
— Поэтому ты сделал меня своей женой? Потому что красивая? — обронила небрежно, но всё её тело напряглось, будто его поглаживания доставляли ей боль. — Захотел владеть мною?
Породистая сука. Никто ещё не отвергал его. Так дерзко и насмешливо. Ни одна женщина!
— Я сделал тебя своей женой, потому что так захотел. Я всегда беру то, что хочу. И ты не исключение, Шахидат. Теперь ты моя жена и, нравится тебе это или нет, ты покоришься мне, — схватив её за шею сзади, набросился на сочные губы, сминая их в грубом поцелуе.
Шах вскрикнула и испуганно дёрнулась в его руках, упираясь ладонями в грудь Валида.
— Нет! — отскочила от него, когда убрал руку, и замерла, настороженно взирая на него.
А осанка всё такая же — прямая, ровная. Будто готова с ним драться. Глупая девчонка.
— Иди ко мне, давай, — протянул ей руку, но девушка повела плечами, будто ей холодно, и попятилась назад.
Валид шагнул к ней, но Шах снова отступила.
— В чём дело? — по позвоночнику пробежал разряд, и он прищурился, пытаясь разглядеть в её глазах ответ. — Боишься меня? Или, быть может, что-то скрываешь? Скажи мне, Шах. Я ведь всё равно узнаю.
Она дышала часто, отчего её высокая грудь вздымалась, а щёки розовели, казалось, от одного его взгляда.
Валид наступал. Медленно подходил к ней, загоняя в угол, и предвкушал очередное прикосновение.
Он знал, что это будет сильно, но не думал, что настолько. Разум напрочь отключается, когда он чувствует её своими руками. От возбуждения в голове бьётся лишь одна мысль — взять её. Овладеть. Сделать своей как можно быстрее.
Но Шахидат этого не хотела. Она пыталась противостоять ему, хотя подобного не должно происходить между мужем и женой. Это неприемлемо! Она обязана покориться!
* * *
— Скажи мне, женщина, тебя касался другой мужчина? Ты была с кем-нибудь? Говори! — он схватил меня за руку, крепко сжал предплечье. — Поэтому ты боишься ложиться со мной в постель?
Слепая ярость ударила по нервам острым лезвием, и струны лопнули. Я зло усмехнулась, смерив его презрительным взглядом, а глаза Хаджиева потемнели.
— Ты же понимаешь, что если это окажется правдой, я тебя убью? — сдавил моё горло своими горячими пальцами, и я задохнулась от этого ощущения. Не от того, что он перекрыл мне кислород, а именно от соприкосновения его кожи с моей. Те места, где он касался меня, горели огнём, и сердце в груди забилось со страшной силой.
Я даже не сразу осознала его слова. Они доходили до сознания очень медленно, и Валид воспринял моё молчание по-своему.