— С чего бы это? — мой голос стал заметно грубее, и Анна отступила назад.
— Не знаю… Я к вам так привязалась. Простите, что лезу не в своё дело, но у вас ведь никого нет здесь. Я знаю, что Шамиль постоянно настраивает против вас Валида Саидовича. И вообще… Знаете, я хотела молчать, но это так трудно…
— Говори! — повысила на неё голос, начиная раздражаться.
— Та женщина… Что приходила к нам на ужин. Я видела её в городе. С Шамилем. Они сидели в кафе. И знаете, всё выглядело так, будто между ними есть что-то большее, чем просто знакомство. Они ссорились. И это было похоже на ревность.
Что? Шамиль и Екатерина? Что бы это значило?
— И как же ты поняла, что это была ревность? Неужели снова подслушивала?
Анна покраснела, что говорило за неё лучше всего. Ну хоть стыдится, и то уже хорошо.
— Ну ладно, — я вздохнула, обняла себя руками. Стало жутко неуютно в её присутствии. Мало мне было Хаджиева с его камерами по всему дому. — Говори, что услышала.
— Этот цербер сказал, что если она продолжит встречаться с Валидом Саидовичем, то он, Шамиль, убьёт их обоих. Это всё, что я успела расслышать. Потом ко мне подошла официантка, и я должна была уйти, чтобы не привлекать к себе внимание. Я этого Шамиля как огня боюсь. Нехороший он человек.
И этого было достаточно, чтобы у меня от гнева перед глазами запрыгали красные точки.
— А с чего он взял, что Валид встречается с Екатериной? — хотя вопрос риторический. Шамиль всегда в курсе дел своего хозяина. Таскается за ним, как пёс.
— Я не знаю, простите, — Анна пожала плечами, одарила меня таким жалостливым взглядом, что затошнило. Ненавижу, когда жалеют. Жалость унижает.
— Можешь идти. Если что-нибудь узнаешь ещё, сразу говори мне.
Ну, Валид! Неужели и правда между ним и Екатериной что-то есть? И чего добивается Шамиль? Что за дела он проворачивает за спиной Хаджиева? Да ещё и убить его угрожает. Теперь я запуталась в этой истории окончательно, а в душе чёрной гадюкой шевельнулось неприятное чувство.
* * *
— И куда мы едем? — Шах с интересом разглядывала яркие витрины, мерцающие разноцветными огнями, а Валид рассматривал её в полумраке салона. Ловил каждое её движение, каждый взмах длинных ресниц, нетронутых косметикой.
— На встречу. В ресторан, — ответил коротко, да и то только для того, чтобы привлечь её внимание и увидеть чёрные глаза, в которых каждый раз, когда они встречаются взглядами, вспыхивает огонёк. И плевать, что это огонёк ненависти. Ему нравятся все её эмоции. Нравится пожирать их, пропускать через себя, растворять в себе, испытывая при этом какое-то мазохистское удовлетворение.