— Ну и прекрасно, — нарочито фальшивым, громким и бодрым голосом сказал Ярослав. — Значит, у нас есть время исследовать буквально каждый сантиметр этажа, может быть, найдем что-нибудь интересное. Предлагаю начать прямо сейчас.
И он с самым воинственным видом извлек из рюкзака чемоданчик с инструментами.
— Как именно исследовать? — уточнил Адам.
— Простукивать колонны, ощупывать стены. В каждый угол надо сунуть нос.
— А что мы ищем-то?
— Пока не знаю. Найду — сообщу.
Первым нашел и сообщил Адам, буквально через пять минут:
— Ярослав! Выход! Вот он!
— Отлично, — отозвался Ярослав. — Встань в проеме, так он, скорее всего, не сомкнется, и стой там. А я продолжу искать.
— Да ну, что за дурь? Иди сюда скорее и пойдем дальше, ты ведь тут всё уже замерил!
— А вот и не всё. Нечего было меня замуровывать. Теперь, пока я не обнаружу причину, я отсюда не уйду.
— А ты не боишься сдохнуть прямо здесь, в помещении без выхода?
— Ты стой-стой в проеме. Сдохнуть я не боюсь, у меня, знаешь ли, рабочий бейдж на груди, Он лично меня уверил, что это достаточная защита. Я технический директор этого центра, у меня очень богатый набор полномочий, причем на нижних этажах, на которые обычный договор не распространяется, он не меньше, а скорее уж больше. Я, правда, мало что могу пока что сделать, но право имею — почти на все.
Ярослав даже не блефовал. Перед самым походом Он ему пытался что-то такое втолковать: объяснял, что бояться никого не надо, ибо самый страшный зверь на подземных этажах — сам Ярослав: нанятый Им и облеченный Его доверием.
— И все-таки, может быть…
— Банка пива примирит тебя с твоим положением?
— А у тебя есть?
— Я же говорю, я в поход собрался. Я собрался хорошо.
— Да, неплохо! — Адам немного повеселел. — Оно где, у тебя в рюкзаке?
— Стой где стоишь, говорю. Ты охраняешь проход. Я сейчас все принесу.
Ярослав метнулся к рюкзаку, выдал Адаму обещанную банку и снова пошел кругом, обходя бетонные колонны. Честно говоря, он сам не знал, что именно ищет. То есть, знал, но не был уверен, что это не его личный бред — просто ассоциация с Ритой и ее «Каприччо»: все-таки глухая стена вместо знакомой забегаловки, первое чудо, которое он помнил, произвела на него совершенно особое, неизгладимое впечатление. Исходя из этого впечатления, он и думал: раз дверь появляется там, где ей угодно, и раз дверь появилась именно тогда, когда он пригрозил серьезным обыском, — значит, здесь есть кто-то разумный (и волшебный, конечно), тот, кто управляет появлением и исчезновением двери. Редкое мельтешение, мерещившееся ему между колоннами и по углам, то ли подтверждало его теорию, то ли свидетельствовало о том, что кое-кто слишком давно работает без выходных и вот, доработался.