— Прости, конечно, что говорю это так, — я присела, — но твоя помощь будет высока, все же не у каждого отца подымиться рука убить собственную дочь, вот и твой предпочтет смерть убийству.
— Папа погибнет, — нижняя губа эклины задрожала, — не может быть.
— На все воля богов, — я отвела взгляд от ее прозрачных глаз, в которых стояли слезы.
— Я понимаю, — тихо прошептала она, — у меня теперь есть вы, и вам я должна поклоняться.
— Девушки, как только будет введено военное положение, — я прикрыла глаза, — а оно будет введено рано или поздно, но лучше пораньше, я разрешаю вам использовать все доступные вам средства и ресурсы. Наша страна — это дом который мы поклялись защищать. И пусть падут враги, но народ не прольет и капли крови. Демоническая империя жестко карает всех, кто попробует посягнуть на ее границы и суверенитет. Было так до нас и будет после нас.
— Да будет, — хором сказали они.
— Если все, — я кивнула девушкам, — поняли основную задачу, то можно расходиться, сейчас надо успеть подготовиться, к действиям.
Я еще какое-то время просто молча смотрела на разложенные по столу карты, в груди словно змея в тугой клубок скручивалось беспокойство. Мама не поверит и не примчится сломя голову на защиту Империи. Она поверит только тогда, когда нас уже атакуют, но в этом случае ее помощь уже будет как мертвому припарка.
Сейчас мне оставалось только молиться всем богам, чтобы мои предчувствия остались только предчувствиями. Я еще раз пять перечитала все письма от богини и фактически наизусть вызубрила схему активации для призыва Алваров.
Верить не хотелось, еще больше не хотелось понимать и осознавать, что это фактически последние мирные дни, которые как песок ускользают сквозь широко расставленные пальцы.
С тяжелыми мыслями и тяжелой головой я ложилась в собственную пустую кровать. Где-то там глубоко в душе шевельнулось одиночество, но его быстро запинали обратно чувство долга и радость от снятия привязки.
Может я и пожалею, но точно не сейчас. Потом, когда пройдет кризис, и яркий свет осветит всю мою судьбу, я вспомню и пожалею. Но сейчас на небосводе только черные тучи ненастья и о жалости не может быть даже мысли.
С такими тяжелыми думами я провалилась в беспокойный сон.