Сайрус, конечно, говорил, что со мной будут проблемы, но я-то не рассчитывала на то, что проблемы начнутся уже перед самой посадкой. Я питала надежды, что игры будут в самом дворце, но никак не в открытом космосе. В моих мечтах и фантазиях все было воздушным, милым, красивым и так по-домашнему. Только реальность вновь показала настоящую суть вопроса, какие люди могут быть на самом деле, и неважно в какой части Галактики вы находитесь, человеческая жажда не имеет границ и преград. Она уродливой маской проходит по всему, что только может существовать во Вселенной, пятная собой все, к чему прикасается.
Если однажды передо мной встанет выбор: уничтожить или проиграть, я прекрасно понимаю, что я так же, как и все, сделаю выбор в пользу себя. Человек — это тот, кто, в первую очередь, заботится о себе, и я не исключение. Я такая же, как и миллионы и миллиарды, населяющие бесконечный Космос, который я вижу из окна собственной комнаты. Беспросветная темнота, что плывет за окном, бесформенная, всепоглощающая и такая безоружная; она заставляет меня все глубже и глубже погружаться в состояние близкое к трансу.
Туда, где нет ничего, где есть только я, мои мысли и мои чувства. Как бы я не старалась избавиться от последних, у меня ничего не получится. Моя голова становится для меня злейшим врагом, который преследует меня на протяжении всей жизни. Если бы тогда пять лет назад я доверилась бы собственной интуиции, сейчас бы не рыдала в одиночестве, смотря на застывающую мглу звезд.
Я так безоговорочно верила собственному мужу, что боялась признаться самой себе, что никогда не любила его. Да, он был хорошим, замечательным и просто самым идеальным мужем. Но в одночасье он превратился для меня всего лишь в инструмент, который помогал мне существовать в мире, который я не понимала и не могла принять. Элеонора не виновата в том, что Стас выбрал ее, а не меня! В этом только моя вина. Наверное, не будь я равнодушной и хладнокровной, ему не пришлось бы искать кого-то на стороне. Все это не отражалось на моих интересах заботиться о нем или о нашем совместном отдыхе, покупках, да о чем угодно. Нет, это выражалось во мне, в моих собственных чувствах, которые никогда не достигали сердце моего мужа.
Спустя шесть лет я просто побоялась что-то менять, куда-то бежать, чего-то делать: измениться или поменять его. Я боялась слишком сильно, боялась за собственное будущее, в котором не было места любви, семье, в котором не было места нам двоим. В нем присутствовало только я и мои желания. Я скрывала это, пряча за красивый ширмой любви и щенячий нежности к своему собственному браку, который разваливался ко всем чертям на осколки. Он разваливался, превращаясь в настоящую пыль, ту самую, космическую, которая сейчас кружила за окном моей комнаты на военном крейсере, который стремительно мчал, чтобы вернуть меня домой к настоящей семье, чувствам и Родине.