— Ну, пойдём, что ли, — зевнул он и неспешно пошёл по направлению к Загорью. Пантеон богов и сам алтарь должны были быть где-то неподалёку от первой деревеньки.
Они шли долго, более часа. Мелкий дождь постепенно поутих, только с ветвей деревьев иногда сыпались лёгкие капли. Когда они добрались до тропинки, наверняка уж выходящей к алтарю, одёжа их уже была влажной. Тропинка сузилась до того, что двоим пройти по ней было нелегко, и Ярико, на всякий случай вытащив из-за пояса свой охотничий нож, пошёл первым. Славка улыбнулась:
— Да кто ж теперь-то по лесу ходить станет? Ночью, да в такое ненастье?
— А вот кто, — Ярико вдруг обернулся, указывая рукоятью ножа в сторону пантеона. Там, на плоском камне-алтаре, где когда-то, одну луну назад, должна была оказаться сама Славка, сидел человек. Не сговариваясь, Ярико и Славка осторожно подошли поближе и спрятались за разными деревьями, благо поляна была старой, а стволы — широкими. Девушка пригляделась. В полумраке практически ничего не было видно, но она смогла разобрать, что в руках у человека что-то светится слабым голубоватым светом. Она даже не задумывалась о том, кто бы это мог быть: ответ пришёл на ум сразу.
Ольгерд сидел на алтаре, сгорбившись и сцепив руки замком перед собою, и задумчиво вертел в пальцах клинок с выжженной на нём руной. Перед глазами всё ещё стоял тот самый день, когда он послушался Астру, согласившись принести девчонку в жертву богам. Интересно, знает ли она, кто они друг другу? Быть может, и знает, хотя, скорее всего, нет. Ольгерд провёл обеими ладонями по лицу, смахнул растрепавшиеся волосы со лба и уставился в темноту. Сей день, вернее, день грядущий, был днём её рождения — он это прекрасно помнил. И отчего-то ему казалось, что её душа должна его услышать, ведь, как известно, в день, когда покойный человек появился на свет, его душа ненадолго возвращается на землю, в Явь…
— Славка, — тихонько промолвил Ольгерд. Имя девчонки, чужое, незнакомое, и в то же время такое родное и близкое до горечи на устах, обожгло его. — Дай знак, ежели ты меня слышишь.
Славка и Ярико, замершие в своих укрытиях, переглянулись. Девушка потянулась к низкой ветви, и юноша едва заметно кивнул. Ветка хрустнула под её рукою; Ольгерд вздрогнул от неожиданности, огляделся, но никого не увидел.
— Не знаю, сможешь ли ты меня простить, потому что я виновен, кругом виновен перед тобою, — продолжал он, опустив голову. — Между нами осталось столько всего недосказанного… Да, я не принял тебя и жестоко за это наказан. Я не могу сам себе простить того, что так обошёлся с тобою, когда судьба позволила нам свидеться…