– Похоже, Кабэждохово воинштво не пушкает их на площадь!
– Рассказывает про Белую Женщину?
– Как бы не нарашкажывали так, што и эти удерут…
– Про это раньше надо было думать, бабушка, – не упустила шанс ядовито прошипеть Лариска.
– Моё дело – рашкажать, а думать – дело ихнее! – гордо парировала старушка.
– Наташа с ними, не видно?
– Не видать…
– Гляди, бабушка! О и воевода ссорятся, вроде!
– Или договариваютщя?
– Вот бы знать…
Еще минут десять переговоров и уговоров – и войско Ка Бэ Даня вернулось на площадь – грузить тела. Проделывали они это нервно и по возможности быстро, подходя к каждому по шестеро: двое грузили, и еще четверо стояли вокруг с оружием наготове: то ли колоть трупы, если им вдруг захочется ожить, то ли отрезая грузчикам пути к отступлению.
Когда восток слегка засветился, погрузочные работы были завершены, и обоз двинулся из города прочь. Процессия управителя О отбыла еще раньше, и Серапее и внучке ее, укрывшимся в доме, оставалось только гадать, остановятся ли возы в лесу, или сбросят тела в реку Текучих Песков. Гадать о том, пойдет ли это на пользу хоть кому-то, кроме чудищ из реки, они даже не хотели…
Его практически уже величество воевода Ка Бэ Дань умел держать данное слово, особенно когда это ему ничего не стоило.
Один за другим возы выехали из леса на берег реки Текучих Песков, выстраиваясь вдоль берега корявой змеей. Светало. Над песчаными волнами роились песчаные мушки, за которыми выпрыгивали песочного цвета пескарики. Песочные ужики то и дело выныривали, надеясь поймать пескаря на излете, но сами попадались в острые клешни пескоструйных песчанок. Другой жизни под настороженным взором воеводы река не являла.
– Затаился, гад гадский, – процедил сквозь зубы Ка, которого так никто и не удосужился оповестить о количестве гадских гадов в данной реке на квадратный метр, и махнул солдатам, замершим за телегами в позе низкого старта. Выпрыгни из реки что-то крупнее пескаря – и вотвоясьский рекорд стометровки будет побит в стократном размере.
– Выкидывайте.
Никто не тронулся с места.
– Выкидывайте в реку эту падаль, мерзкие трусы! – рявкнул воевода хриплым шепотом и воровато забегал взглядом по поверхности реки.
Тихо.
Вояки переглянулись. Теперь, когда адресаты высказывания были названы недвусмысленно, способа отвертеться не стало, и они, на цыпочках, сжавшись внутри, как все часовые пружины Гельвитании, принялись исполнять приказание.
Тела сбрасывались с телег, оттаскивались к урезу и оставлялись в шаге от равнодушно бегущего песка: как рассудил десятник Лю Бу Бей, сбрасывать надо всех одновременно, чтобы раньше времени не будить лихо, пока оно досматривает последний предутренний сон.