Физиономия первого ученика вытянулась.
– Нет, не сказала… Может, подумала, что мы и так знаем?
– А чего тут говорить? Что мило душе сундука, на то и приманить! – воодушевленно предложил Дровосеки.
– Мило?..
– Душе сундука?..
Маги переглянулись. Если бы не пылающий склон горы и не вопли разбуженных грохотом и дымом обитателей Запретного города, они бы вызвали своему товарищу целителей с носилками, дубинками и смирительным кимоно. Но теперь…
– Может, в его словах и есть рисовое зерно истины… – с сомнением пожал плечами Икота.
– Рис! – встрепенулся Пахудэй – кабинетный аграрий. – Как я не подумал сразу! В сундуках хранится рис!
– А в горшках – одежда, – фыркнул Дровосеки. – Ты когда-нибудь видел рис вне чашки, о великий последователь Амбари Сусеки?
Пахудэй обиженно надулся.
– О, одежда! – осенило Икоту. – Его надо приманить на одежду!
– Или обувь? – задумался Тонитама.
– Выкладываем и то, и другое!
И повинуясь своему же приказу, Кошамару стянул с ноги оставшийся дзори и бросил в центр опалённого земляного солнышка. Чародеи завозились, не вставая, чтобы не привлекать к себе внимание раньше времени, и на сандалий Извечного со всех сторон полетели детали костюмов и обувь.
Когда взнос вещей на благое дело закончился, Тонитама скептически уставился на небольшую кучку грязного прожженного тряпья и дзори – трофеев, которыми побрезговал бы даже старьевщик, потом на своих учеников.
– Маловато.
Пахудэй испуганно потянул набедренную повязку, словно хотел закрыть всё до подбородка.
– У меня больше ничего нет!
– Придется довольствоваться малым. Может, ему за столько лет и такое будет в радость, – вздохнул Вечный, не веря ни единому своему слову, и взмахнул ритуальным веером.
Земля перед ними расчистилась и выровнялась, обнажая линии и ключи солнцеграммы. По сигналу Кошамару волшебники встали на колени и соприкоснулись брусками.
– Хайё! Сундук-сан! – помахал свободной рукой Извечный, привлекая внимание красно-черного земснаряда, не прекращавшего попыток сровнять гору с уровнем моря. – Не будете ли вы любезны обратить на нас хотя бы крошечную каплю своего драгоценного внимания?
Амулет Грома, идущий на добивание раскуроченной Мишани, завис в воздухе – то ли случайно, то ли услышав обращенные к нему слова. Не теряя инициативы, Нерояма сделал вежливый жест, указывая с почтением, какого от него нечасто удостаивался и тайсёгун, на сомнительного качества и количества подношение.
– Наше скромное общество осмеливается преподнести вам сей дар в знак приветствия и расположения…
Сундук изменил курс и медленно пошел на снижение. Нерояма подал еле уловимый сигнал, и кончики сведенных брусков заклубились синевой.