Трактирщик принял из рук женщины постарше поднос с чашками и чайником и с поклоном установил на уцелевшем столике.
– Чаю прошу испить, господа северные демоны.
– Где! Эта! Несчастная! Столица?!
– Сеня, успокойся. Надо, – многозначительно расширил глаза Иванушка, и жена его, издав тихое рычание, скроила любезную мину и опустилась на циновку, сложив ноги по-тамамски. Рядом приземлились мужчины – и рассказ продолжился.
– Сперва господин котэнгу и госпожа Змеюки жили спокойно. Целый день. Если не считать ругани. И посуды битья. Потом господин котэнгу начал целоваться с кувшинчиками. Если вы понимаете, о чём я. Мои запасы сакэ он за три дня выхлебал. Но я ему стал у торговцев из долины заказывать. Самое лучшее. И посуду для битья я им новую покупал… самый тонкий фарфор… И всё на свои деньги… каждый день… – трактирщик примолк, беззвучно повторяя последнюю фразу, словно не понимая, что говорит – и почему.
– А соседи не спрашивали, что у вас там за шабаш пошёл? – уточнил его премудрие.
– Нет, конечно! Они… они… – Отару озадаченно пожевал губами. – Они где так в каждую дырку нос сунут, а тут – будто оглохли и ослепли!
– Понятненько… – пробормотал маг, снова поводил перед собой руками, отщипнул что-то невидимое, выбросил через левое плечо, удовлетворённо крякнул и спросил:
– А вы сами им не рассказывали про квартирантов?
– Рассказать?.. рассказать?.. Мы?.. Мы… с жёнушкой и дочкой… про жильцов этих никому и полслова сказать не могли… если вспомнить! – удивлённо заморгал трактирщик. – Только рот разину я – а слова… все… слова…
Жест Агафона, словно убирающий паутину – и Отару Покупати встрепенулся:
– Сейчас первый раз рассказываю! И если припомнить, и соседи спросить ничего про них не могли: только рот раскроют – и стоят, как ловушки для мух!
– Точно, точно, сосед! – из разваленного проёма донёся женский голос.
Лукоморцы оглянулись. Пока они пили чай, деревня ожила. Люди забегали от колодца и обратно, засновали по площади с корзинами и просто так, дети замельтешили, играя в догонялки или гоняя ворон…
Его премудрие обвёл чайный зал придирчивым взглядом, высматривая что-то, простым смертным недоступное, и удовлетворённо кивнул:
– Ничего не пропустил. Напутано тут, конечно, было… как пьяница шарфик вязал. Ну так что у нас с уважаемой парочкой дальше малоуважаемого случилось?
Отару, словно пытаясь израсходовать все не сказанные за прошедшее время слова, затарахтел:
– Я теперь всё помню! Я всё слышал! Котэнгу пил и молчал – когда со Змеюки не ругался, а она его науськивала: живём в сарае, питаемся помоями, спим на гнилой соломе – а ты бы мог сделать так, чтобы мы в большом доме самурая жили, помыкать всеми, на пухе спать, мушмулой питаться и креветками заедать! Ну и допилила… Выпил он десять кувшинчиков – и пошёл господина Обаоку гнать… А против сказать ему никто не мог ничего: мы сами как деревянные болванчики тут были… Сами у себя в рабстве… Разорение… – трактирщик примолк, печально оглядывая учинённый конями разгром. – А теперь еще и уважаемые демоны приехали… как оползень прошёл… Но за то, что вы нас от чар котэнгу освободили… мы вам… бесплатно… благодарны.