Пусть музыка льется от стен, но волна настоящего страха – она, точно, не из моей головы. Психическую атаку могли придумать только немцы, так же, как и газовую.
Вот оно: роботы тоже что-то излучают! Ими управляют дистанционно, значит, должны быть уязвимые места: антенны. И приемный датчик находится в высшей точке над землей. Это – голова! Или уши!
Я подпрыгнул, выпустил короткую очередь по бугоркам над надбровными дугами ближайшего, настигшего меня, чудища. Бульдог, уши которого я обкорнал, встал, как вкопанный, и лишь щелкал пастью.
Не так страшен пес, как его хвалят при сборке!
Хрясь! – приземление на спину обескураженного врага отдалось резкой болью в лодыжке. Я не сразу понял, что произошло, но истошный крик сам вырвался из моего горла – я его услышал сначала как бы со стороны, и только через мгновение осознал, что меня трясет. Наверное, я приземлился не просто на механическую голову, но именно на оголенный провод под напряжением.
Я ощущал, как электричество течет по мне, как оно болтает меня, точно последний кленовый лист, еще не оторванный от дерева, срываемый поднявшимся ветром бури.
Еще секунда – и у меня из ушей дым пойдет. Сейчас зажарюсь, как все мои товарищи по этой операции. И соскочить с бульдога не могу: электричество не только бьет, но и держит, точно магнит.
Нужно обесточить этого монстра. Но как?
Мысли исчезли. Остался страх и рефлексы.
Я не могу сдвинуться с места, но способен присесть и руки тоже сохранили подвижность.
Псы уже летят с обеих сторон, чтобы своими ковшами впиться в меня, перебить мне кости.
Вот оно!
Ощутив, как кровь хлынула к голове, грозя разорвать мозг; я резко присел и, сжимая в левом кулаке автомат, развел руки в стороны, стараясь коснуться роботов.
Есть! Двойная голубая вспышка с двух сторон, запах озона – и меня катапультировало с головы пса, на которого я так неудачно приземлился.
Я отлетел в сторону, ударился плечом, но оружия не выпустил. Хотя перед глазами висела кровавая пелена, но сознание я не потерял. Я даже рефлекторно сдавил крючок автомата и ощущал, как он содрогается в моей руке, точно змея, бьющаяся в агонии. Я слышал, как шмайссер плюется пулями, заходится в истерике.
Патроны кончились. Секунда. Другая…
Кровавая пелена перед глазами истончилась, и я увидел роботов, валяющихся предо мной, сучащих своими механическими лапами, искрящихся разорванной проводкой. Какое счастье, что эти псы – не настоящие.
Я неожиданно поймал себя на кощунственной мысли, что убивать нацистов гораздо легче, чем зверей.
Нет, думать нельзя! Не здесь, не сейчас.