Анджей сидел на земле и жевал травинку, глядя, как Тили сосредоточенно наносит узоры на плиту. Невыносимо сладко пахло нагретой солнцем травой. Тихое жужжание насекомых. Ветер лениво пробегался горячим языком по коже, не принося ни свежести, ни прохлады. Лето. Жара. Вечер. Все так буднично.
- Старинные ритуалы требуют очень много ненужных сейчас действий. Бюрократия тогда царила среди магов, - фыркнула Тили. - Столько писанины, ужас! Да вы раздевайтесь пока, мой господин!
- Что? - травинка выпала на землю. - Это еще зачем?
- На вас тоже нужно нанести узоры. Причинное место можете оставить нарядным, а все остальное оголите, уж будьте любезны.
Глава двадцать четвертая. Тили рисует рисунки
Его Величество король Анджей сидел, как дурак, в одних трусах посреди травы и кустарников, и позволял собственному шуту раскрашивать его. Легкие пальцы время от времени касались кожи, иногда его задевало её теплое дыхание. Маркер двигался неторопливо, без суеты и неуверенности. Застыть бы так во времени. Остаться в этом жарком дне навсегда, вдали от проблем и суеты, и миллиардов нерешенных вопросов. Вдали от надвигающейся войны, вечных упреков Анги, для которой магическая несостоятельность супруга оказалась нелегкой ношей. Остаться с этими легкими прикосновениями и дыханием.
- Особенность ритуала в том, что маг должен захотеть отдать свою силу. Ни уговорить, ни запугать невозможно. Иначе нас, волшебников, давно бы обокрали и перебили жадные до чужого добра людишки.
- Кому отдала свою магию Дарла Бинч?
- Сыну. Она отдала её сыну. Говорят, хороший из него получился колдун, - Тили вспомнила покосившийся домик на побережье. - И отвратительный сын.
- А я буду плохим магом.
- Вот как? Почему?
- Магия - это сила духа, не так ли? Твоя магия и твой характер неотделимы. Чем сильнее ты становишься, тем больше растут твои способности. А я слаб.
- Слаб и бесхарактерен, - пробормотала она. - Бедное королевство! Делаю из вас человека, делаю, а все без толку.
Он улыбнулся, запрокинув к ней голову. Черные пряди его волос упали на её руку.
- Ну я теперь уже не тот ненавидящий весь мир подросток, который был готов взорваться от злости от своей неполноценности.
- О! Тогда вы были удивительным надутым индюком, мой господин.
- А ты маленькой задирой. Помнишь, как ты подожгла передник госпоже главному повару Авроре?
- Я хотела, чтобы вы зажгли то блюдо взглядом, как и полагается по рецептуре.
- Госпожа главный повар неделю кормила меня черствыми булочками.
- Мы с ней специально их засушивали, - вспомнила Тили, хихикая.