Где-то в небесах грянул гром. Через минуту со всех сторон, потемневшее небо разрезала яркая молния. Поднялся безумный ветер. В воздухе запахло дождем. Двое мужчин смотрели вслед удаляющейся княжне и не знали, как начать этот непростой разговор.
— Антон, чтобы вам не показалось, я люблю свою невесту, — первый начал Николай. — Я настоятельно прошу вас больше не появляться здесь.
— Что если и я ее люблю? — спросил Антон.
Его вопрос ввел Албашева в некий ступор, и он не сразу нашелся, что на это ответить.
— Я знаю ее с рождения. Я провел с ней детство. Как вы, познакомившись с ней всего несколько дней назад, можете утверждать подобное? — сказал Николай, и когда увидел, что Антон намерен что-то возразить, неучтиво перебил его, — в любом случае я был здесь первым и ваши притязания мне совершенно непонятны. Вы не имеете ни малейшего права целовать мою будущую жену.
— При всем моем уважении, — все-таки решил высказаться Антон, — вам не кажется, что здесь речь идет не о ваших чувствах, а о ее? И она точно не хочет быть с вами.
Снова грянул гром и с неба упали первые тяжелые капли. Николя, понимая, что теперь ему добираться до поместья пешком и, скорее всего, под сильнейшим дождем, хотел разрешить этот вопрос как можно скорее.
— Вы ее не знаете. И не знаете о ее чувствах. Вы — лишь ее маленькая месть мне и нашим родителям. Мне жаль вас, Антон. Даже этот ее поцелуй. Не принимайте его близко к сердцу. Она знала, что я скоро буду, и меня здесь ждала. Так что будьте покойны, весь этот спектакль предназначался именно мне. А теперь извините меня, мне пора идти. И удачи вам, князь. Надеюсь, больше мы с вами не встретимся.
Антон после этих слов замер на месте. В душе его зашевелился червь сомнения. Он смотрел вслед уходящему Албашеву и хотел бы не слушать его, но та уверенность, с которой были сказаны ему эти слова, заставляла задуматься. А что если действительно так? Что если все это время Ольга и правда лишь пыталась насолить своим родным подобным образом. Думать об этом было невыносимо. От женщин всего можно было ожидать. И теперь, когда Полянская была далеко, и он не видел ее чарующих глаз, он смог помыслить здраво. И мысли эти нисколько его не радовали, напротив, они заставляли его почувствовать себя правым во всех своих былых помыслах. «Все! Кончено!» — подумал про себя Антон. — «Уезжаю! И будь что будет!»
Дождь разошелся в полную силу. Ливневая дробь стучала по веткам деревьев, падала на землю и взрывала ее. Притихли птицы, разбежались по норам мыши и весь полевой сброд, только что проснувшиеся жучки, расползлись по укромным местам. В небе полыхало и громыхало. Черные тучи, неслись по небу обдуваемые безумным ветром. Первая гроза, первый гром. Первая любовь… которой, казалось, нет места на этой земле. И не первое отчаяние, которого всегда было и будет в изобилии в нашем мире.