Глава 18. "Эйты и другие"
Эйты оказалась стопроцентной дворнягой. Черной, с белыми подпалинами на спине и рыжеватыми пятнами на ушах и с жиденькой козлиной бородкой. В общем, красавица. Определить породу родителей Иннокентий не мог даже близко — борода от терьера? Хвост колечком — от лайки? Рост средний. Характер — южный любвеобильный. Воспитания ноль.
Ему хотелось поцеловать Настю, но, спасая брюки от внеплановой химчистки, пришлось присесть, перехватить собачью морду за ушами и дать слизать с себя всю серьезность, но не романтический настрой.
— Да оставь его в покое!
Настя, вспыхнувшая от досады, потянула за поводок, но Иннокентий сам удержал собаку подле себя за ошейник. Новый, еще скользкий. Зеленый, как и поводок, который бродяжка все пыталась вырвать из рук новоиспеченной хозяйки, и Настя чуть ли не бежала к нему от угла дома. Хотелось верить, что к нему. Однако он прекрасно понимал, что дело в собаке… На первое свидание идут чинно и важно. Первое? Свидание?
Он улыбался и мыслям, и Насте. И остальные проблемы отступали на второй план. Даже люди, которые забыли про дела и недобро косились на него, чуть ли не сидящего на асфальте в обнимку с собакой, на нее с намотанным на дрожащую руку поводком и на внедорожник, у которого осталась открытой пассажирская дверь.
— Мы поедем на машине? — захлопала ресницами Настя, поняв, что Иннокентий не отпустит собаку.
— Я ж опять, как урод, машину поставил. Давайте залезайте скорее уже обе.
Настя притянула собаку к коленке, и та аж на задние лапы поднялась, чтобы вырваться.
— Она тебе машину попортит.
— Плевать! Машина не моя…
Он не мог убрать с лица счастливой улыбки, а ведь обещал себе вести себя, как подобает взрослому серьезному кавалеру. Это все собаки с мышами виноваты — быть ему попугаем и никак иначе.
— Погоди, — он открыл заднюю дверь и бросил на сиденье плащ, прикрыв им заодно и детское автокресло. — Давай ее сюда!
Но Настя крепко держала собаку.
— С ума сошел! Она же его изгадит.
— Плащ мой, машина не моя. Расклад понятен? Давай сюда поводок!
Он хотел скрутить его с запястья Насти, но вышло так — само ведь собой, он ничего не делал — что поводок притянул к нему Настю и уронил прямо ему в объятья. И что ему оставалось, как только поцеловать ее? Судьба-злодейка не дала иного выбора. Она загубила и брюки, по которым Эйты тут же принялась карабкаться вверх, чтобы спасти хозяйку. Но Иннокентий не отпустил Настю, даже когда мокрый черный нос дотянулся до его запястья, скованного браслетом часов, но дернулся, когда по руке проехались довольно острые когти. Настя тоже вздрогнула и принялась извиняться, таща несчастную собаку еще выше, чтобы убрать пальцами со своего лица налипшие на щеки волосы.