Схватил пакет, в котором многозначительно брякнула бутылка, затем букет и, пряча глаза от взгляда консьержки, он побежал без лифта наверх. Плевать — осуждает его или подбадривает старушка: он дурит. Да так, что самому противно. Ах, Валерия Ильинична, ах зараза…
И Иннокентий первым делом сунул шампанское в холодильник, решив в голос: мол, до лучших времен. Отдаст шоколад, цветы и скажет «спасибо». Да, да, так и сделает. Он сорвал пиджак, повесил в шкаф и развязал галстук. Впору было лоб вытереть. Снова взмок. Пришлось даже расстегнуть верхнюю пуговицу. Глянул на себя в зеркало — так даже лучше: более непринужденный вид, что ли. Провел рукой по щеке — не колется, а потом влепил себе пощечину: хватит! Дурь обуздай, не шестнадцать, кажется…
Вот и звонок снизу. Он встал подле двери, но дождался звонка, чтобы открыть.
— Не через порог.
Настя зашла. Смущенно покосилась в сторону распахнутых французских дверей.
— Понравилось?
Черт, он даже не взглянул! Но кивнул.
— Объяснишь, что нарисовано? — ляпнул и чуть не покраснел.
А Настя вспыхнула.
— Не понравилось, да?
— Блин, Настя… Я там человеческие фигуры увидел, но ведь их там нет…
— Они там есть.
Он даже хохотнул, и сразу стало легче. Она тоже улыбнулась.
— Ну, значит, я не совсем дурак… Разуваться не будешь?
— Я ухожу. Меня мама ждет, — Настя смущенно затопталась на месте. — Так где шоколад?
— На кухне…
Он отвернулся, сглотнул, сделал шаг, второй, третий уже совсем огромный. Схватил пакет — и вот черт дернул или ангел надоумил заглянуть внутрь. О, ведьма! С шоколадом лежала пачка презервативов. Он выдохнул и сунул ее в карман. Сейчас бы вручил…
— Так много?
Действительно повезло, ведь Настя сразу заглянула в пакет.
— Не много за такую работу. Ксюше одну отдашь.
Настя открыла рот, чтобы сказать «пока», но он перебил:
— Подожди. Это не все…
Он отвернулся, но шага сделать не смог.
— Кеша, не надо больше ничего.
Обернулся.
— Я еще шампанское купил. С мамой выпьешь, ничего?
— Не надо, — сказала Настя быстро. — Оставь себе. С кем-нибудь выпьешь.
«А, может, с тобой?» — почти вырвалось у него, но Настя в смущении отвела глаза, и он не смог произнести и слова. Просто поднял руку: еще минута, типа, и вернулся в кухню за букетом.
— Кеша! — ахнула Настя и сравнялась цветом с розами. — Ну как я домой с ним приду?
— Большой, да? — он отвел букет в сторону. — Я тебя отвезу домой. Мне все равно делать нечего.