Пролог. Когда начало — это конец в начале…
Белые простыни дарили прохладу разгоряченному телу. Сквозь открытые ставни проникал солнечный свет.
Он медленно бежал по деревянному полу, пока не коснулся её кожи. Мир играл новыми красками, а я смотрел. Сидел на старом стуле и просто смотрел на то, как она спит.
Я мог бы смотреть на это вечно. Хотел бы не вставать отсюда никогда. Желал бы не уходить…
Но я уже ушел…
Я исчез из её жизни так же быстро, как и появился. Время было по прежнему быстротечно, и оно жестоко отобрало у меня то, что подарило однажды… Отобрало, когда настал час расплаты.
Я помнил всё! Мог вернуть картинку того, как она смотрела мне в глаза впервые, когда я прикоснулся к ней. Помнил, как мы впервые утонули друг в друге, в том пустом доме посреди метели, и я понял, что лучшего не чувствовал ни с кем.
Понял, что и не любил до этого никогда…
Мы не говорили друг другу это слово, не было нужды. Зачем произносить обычные слова, когда вместо них говорит тело и сердце?
Я прикасался к ней и чувствовал, как её кожа под моими пальцами вспыхивает огнём. Я целовал её и вместо слов, слышал её тяжелое от желания дыхание. Я смотрел ей в глаза и видел, что дарю не просто наслаждение, а люблю… Люблю каждым движением, каждым поцелуем, каждым взглядом.
Скажите, какой иуда или демон придумал эту агонию? Кто заставил нас сгорать от каждого мгновения во власти другого человека?
Я горел… И теперь и смерть не заставит меня уйти от неё…
Двадцать пятое сентября…
Просторный дом был совсем новым. В нём не хранилась чужая память, не жили призраки прошлого, не было ненужных и болезненных воспоминаний.
Я хотела именно этого, и выбрала именно такой дом. Единственным, что связывало меня с прошлым, был город, в котором я решила остаться жить.
Красивый мегаполис, с невероятными холмистыми пейзажами и полноводной рекой, что протекала прямо посреди него.
Из моих окон был виден спуск с одного из холмов, который был усыпан верхушками деревьев, словно пушистыми зелеными облаками.
Я часто стою у этого окна и смотрю на дорогу. Я бы даже сказала, что это некий ежедневный ритуал.
Здесь тихо и спокойно. И здесь его родина. Где ещё расти его сыну, как не тут?
— Мам!? Мама!!!
В комнату вбежал малыш, и найдя меня глазами, широко улыбнулся беззубой улыбкой.
— Мамочка, я тебя искал.
Я протянула к нему руки, и он помчался в мои объятия.
— И зачем же ты меня искал?
— Тати дала мне это! Она сказала, что на картинке есть мама и папа…
Моё сердце пропустило удар, а в горле встал ком. Зачем? Зачем она дала ему это фото?
— Тати сказала, что вы когда-то лечили больных деток, которых спасал мой папа, — малыш опять тыкнул маленькими пальчиками в клочок бумаги, на которой мы стояли в обнимку рядом с его взводом.
