Хелен глубоко вздыхает.
– Кэл нуждается в лечении, Коллин. Он должен уметь справляться с воспоминаниями, которые всплывают на поверхность.
Я тупо смотрю на нее. Она ведет себя так, будто я новый гость на этой вечеринке.
– Он все еще видит сны о той ночи... он говорит, что с каждым сном происходит что-то новое. Иногда комната другая, цвет волос его матери, ее платье... – говорит Хелен, и мне становится скучно.
– Это потому, что ему трудно прийти к выводу, что то, что произошло, действительно произошло, Хелен, – мой голос пропитан раздражением.
– Ну, то, что он способен справиться с чередой событий, очень важно для всех вас. Если он не разберется с этим…
– Он не появится, если я ему не позволю.
В уголках ее глаз появляются морщинки.
– Коллин, ты не знаешь, какие проблемы это может создать. Кажется, ты действуешь больше из-за эмоций.
– Я действую из лучших побуждений. Как и всегда, – я напоминаю ей.
– Ну, то, что Кэл отгораживается от нас с тобой, никому не в пользу. Коллин, мне нужно поговорить с ним. Он должен обработать эти эмоции, воспоминания, и он должен исцелиться, – настаивает она, и я пытаюсь сохранить последнюю нить моего терпения.
– Хелен, он взрослый мужчина, а не шестилетний мальчик.
– Именно таким я и хочу, чтобы он остался, Коллин. Вы, ребята, едва ладите друг с другом, и последнее, чего бы я хотела, чтобы кто-то из вас воспитывал малолетнего ребенка, – говорит она многозначительно.
– Послушай, исцеление – это последнее, о чем сейчас думает Кэльвин. Он злится на меня, и это делает его безрассудным, так что это к лучшему. Кроме того, он знает, что без меня он так же бессилен, как и Крис.
– А ты без него? – возражает она, и ее улыбка на грани лукавой и подавленной.
Я широко улыбаюсь ей.
– Знаешь, я думаю, что из всех нас мы лучше всего понимаем друг друга.
Она наклоняет голову, словно рассматривает меня как совершенно новую личность.
– Насколько я понимаю, в этом деле я – нейтральная сторона, Коллин. Я союзник каждого из вас, и моя цель в том, чтобы все вы жили лучшей жизнью, доступной вам, – ее ответ спокойный, но отрепетированный и машинальный, и я оскорблен тем, что она думает, будто ее ответ на меня подействует.
Немного наклоняюсь вперед в своем кресле.
– Думаю, я оказал тебе большую помощь, – я встаю и складываю руки на груди.
– Я никогда не стану отрицать, что ты был очень активен в своем лечении.
Я хихикаю.
– Каково это – быть замужем за Декстером?– спрашиваю я, и ее глаза оживляются, очевидно, она сбита с толку моим вопросом.
– Прошу прощения? – Хелен хорошо скрывает смущение.