Сашка, качаясь, встал на четвереньки, шаря в прогнившей обувной тумбе. Поднялся с чем-то круглым… с большим эмалированным тазом. Подскочил к прачке, размахнулся и ударил справа в голову.
Глухо хрустнуло, лопаясь. Тварь вдруг отяжелела, явно осев. Сашка подпрыгнул и ударил еще, попав выше. Прачка почти шлепнулась на колени, скрежетнув железом по чану, повисла на выступающем конце арматуры. Плеснула кипятком, уронив туда руку и даже не дернувшись. Сашка ударил снова, странно сместив ее макушку вбок. Лента, соскользнув, упала в воду.
– Возьми! – Вадим передал брату железку. – Поднимай вверх!
Нагнулся, чуть не блеванув, когда взялся за щиколотки, с трудом заведя руки под ножищи. Под пальцами мягко ворочалось, оставаясь холодным даже в парилке сраной прачечной.
– Давай!
И рванул вверх тяжеленную тушу, почти крича от боли в сорванной спине. Она очнулась, когда чудовищно раздолбанные пятки уже смотрели в потолок. Вадим и Сашка еле успели отбежать, закрывая головы руками. Кипяток взорвался от ее рывков, вопли рвали воздух циркулярной пилой.
– Вадим! – Сашка оказался рядом, вцепился в него. – Я не знал, я тут… а тут…
– Тихо!
Вадим отлепил его, скинул руки. От влаги кровь снова побежала, теплая и мерзкая. Этот еще орет, да если бы не…
Сука, какой же он сам даун! Вадим смотрел на трясущегося сводного брата, желая ударить. То ли его, то ли себя, убиться головой об стену. Эх и дурак.
– Иди сюда.
Сашка смотрел недоверчиво. Вадим, елозя мокрыми джинсами по воде, подвинулся, обхватил рукой, уткнулся в грязные волосы, пахнущие потом и пылью. Выдохнул, чувствуя, как задрожали плечи ни в чем не виноватого пацана.
– Все хорошо, Санек, выберемся. Эта еще где…
– Вадим!
Грустноглазая вылетела из оседающего пара. Левая сторона лица разодрана, олимпийка в клочья.
– Там Склизкий. – Она моргнула. – Я не смогла задержать. Надо бежать, а как?
Вадим задрал голову. Твою мать, как в любимых батиных тупых боевиках, как… через вентиляционный короб. Ему бы только пролезть в него.
Они смогли сломать едва держащуюся решетку. Вадим закинул Сашку, помог девчонке и подпрыгнул сам, чувствуя, как ее тонкие и сильные пальцы вцепились в него сильно, не разжать, потянули наверх.
Оставшаяся створка влетела внутрь. Мелькнул сутулый и узкий, странно изломанный и с чем-то явно лишним. Но рассмотреть не вышло. Вадим едва успел втянуться в воняющую кислым жестянку, как на бортике от решетки появились шевелящиеся в разные стороны паучьи пальцы. Двадцать штук.
Вытянутая лобастая башка появилась следом, цокая чересчур выдающимися зубам. Чок-чок-чок, как щелкают пальцы танцора фламенко, чок-чок-чок, как трясется пластиковый череп игрового автомата «Старое кладбище».