– Прекрати тормозить, Мик! – предупредил Дрю. – Джаред и Наташа схлестнулись? Бог мой! Идея Джареда... – он содрогнулся в отвращении.
– Все занимаются сексом, Энди. Даже твои родители.
– Мои родители! – скривился он.
– Да. И, как говорит твоя мать, даже такая холодная рыба, как твой отец, становится жарким в...
– О, нет! Боже, нет! Только не говори мне, что ты разговаривала о сексе с моей матерью! Поверить не могу, что ты вообще обсуждала это с ней!
– Конечно, мы говорили об этом.
Дрю прикусил нижнюю губу и смерил меня взглядом. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не расхохотаться в голос.
– Что ты сказала ей про меня?
Вытянув губы, я поднесла чашку кофе к губам, собираясь сделать глоток. Теплая, чуть горьковатая жидкость, скользнув по горлу, придала ощущение теплоты и мягкости.
– Кажется, я сказала твоей матери, что у тебя самый большой член из всех парней, которых я трахала, и что тебе нравится, когда я кричу…
Глаза Дрю расширились до размера серебряного доллара. Его рот открылся до такой степени, что подбородком почти задевал стол.
– Да ладно! Ты не могла заявить такое моей матери!
В животе возникла боль от едва сдерживаемого смеха, но это того стоило.
– Энди, она спросила и только, поэтому я сказала ей. Она была впечатлена, узнав, что у ее сына оказался член-монстр. Я бы сказала, что теперь она очень тобой гордится. И тот факт, что ты трахал меня все воскресенье, только добавил тебе плюсов в глазах твоей матери. Не говоря уже об Оливии, которая добавила, что у тебя очень аппетитные яйца.
Дрю схватил булочку и откусил большой кусок:
– Так ты трахаешься со мной, верно?
– Я, зайка. Но мы правда говорили о сексе. К тому же надо было видеть, как Морган наезжала на Оливию, когда та пыталась завести разговор на тему ее секса с тобой.
Яркая улыбка, которую я так любила у Дрю, исчезла. Кажется, я ляпнула что-то не то. Я тогда не верила Оливии, поскольку знала, что Энди с ней не спал, да меня это и не беспокоило, но, кажется, это беспокоило его.
– Ты шутишь? Эта сука имела наглость...
Я протянула руку и прижала палец к его губам.
– Остановись. Я не зацикливаюсь на этом, да и тебе не стоит. Оливия пытается удержать того, чего у нее нет. Она живет фантазией и это грустно. Пожалей ее, Энди, а не сердись.
Выражение гнева исчезло с его лица. Я отняла палец от его губ, но не раньше, чем он его поцеловал.
– У тебя самая добрая душа, которую я когда-либо видел. Я не знаю, как ты это делаешь.
– Я ничего не делаю.
– Ты и понятия не имеешь, насколько особенно твое сердце, не так ли?
Я провела пальцем по ободку кружки.