— Я так не думаю. Если ты кого-то любишь, то захочешь дать своему партнёру всё необходимое. — Джил пожала плечами. — По мне, так это нормально, и понимаю твои чувства.
— Правда? — Тесса посмотрела на неё с надеждой. — Я не похожа на эгоистичную сучку?
Джил рассмеялась.
— Нет. Ты просто хочешь дать своему мужчине всё, что ему нужно, и в этом нет ничего плохого. Правда. По мне, так и должно быть.
— Тебе нравится быть полукровкой? — полюбопытствовала Тесса и тут же смутилась. — Прости, мне не следовало об этом спрашивать.
— Нет, всё нормально. — Джил задумалась на какое-то время. — Это вроде круто, но одиноко. Ты знаешь, что семья от меня отвернулась. Всё, что у меня осталось, это вы, девчата, парни-полукровки и воины. Для остальных я – урод, ошибка природы.
— Нет, это не так, — Тесса обняла Джил. — Ты хорошая подруга. Спасибо тебе за это.
— А почему ты меня об этом спросила? — поинтересовалась она и в ответ обняла Тессу.
— Я хочу для Джареда быть тем, к кому он приходит, чтобы получить всё необходимое для выживания. Разве не так всё должно и происходить? — Она, поникнув, отвела взгляд.
— Тогда сегодня у тебя счастливый день, — раздался из дверного проёма мужской голос.
Джил с Тессой обернулись.
— Что ты здесь делаешь? — удивилась Джил.
Уже осознавая неладное, она медленно встала.
— Отвечаю на её мольбы. — Он навёл пистолет на Джил. — И преподаю тебе урок.
Звук выстрела эхом разнёсся по дому одновременно с женским криком.
Пэм смотрела на спящего сынишку. Сытый и в сухих подгузниках, он спокойно проспит ещё несколько часов. Вспомнив про молочную смесь, она помрачнела. Ей не дано кормить грудью. Как бы отчаянно Пэм этого ни хотела, молоко у неё так и не появилось. Слейд не знал, почему. Возможно, потому что она была полукровкой. Пэм отбросила мрачные мысли. Пусть она и не способна кормить грудью, но её дитя сыто. Только это и важно. Улыбнувшись, Пэм поцеловала сынишку в щёчку.
Услышав глубокий голос Дункана из кабинета, который располагался дальше по коридору, она усмехнулась. Подойдя к зеркальцу в детской, распушила волосы, расстегнула две пуговицы на рубашке и потёрла зубами нижнюю губу, от чего та покраснела и припухла. Включив радионяню, Пэм взяла от неё родительский блок и пошла по коридору, оставив приоткрытой дверь в комнату сына.
Прислонившись к двери, она наблюдала, как Дункан разговаривал по телефону и одновременно что-то записывал. Наконец, он поднял на Пэм глаза, потом оглядел тело любимой от макушки до пальчиков ног и остановился взором на полной, стянутой рубашкой груди. Хотя у Пэм грудное молоко отсутствовало, её сиськам было на это плевать: они налились и округлились.