Я решила оставить эту кучку тарантулов в их банке, и отошла к открытым дверям спальник покойного дедушки. Он лежал в постели совершенно беззащитный, словно принял свое первое состояние, какое даровано нам познать только при рождении. Его тело накрыто пледом, руки сложены на груди. Он такой…словно спит. Спит своим последним сном. Впервые, я задумалась над его словами, что жизнь, черт возьми, скоротечна. Удивительно, как он смог предугадать нашу встречу, а быть может, он просто жил той надеждой, что мы должны встретиться. Странно, но я испытывала куда больше печали, чем его дети. Возможно, потому что они прошли ужасы с этим человеком, где единственным монстром был именно он.
— У вас даже взгляд похож. — подметила Катя остановившись за моей спиной. — у Миши тоже был такой. Глубокий, задумчивый и мрачноватый.
— Угу, с ним я чувствую себя защищенной. — вздох.
— Про мать твою спрашивать не буду, но ты особо губу не раскатывай. То, что наш старик оставил свое пригретое местечко Виталику и тебе еще ничего не значит. Совершенно. Знаешь, в нашей семье — смерть постоянный гость. — губы девушки исказила хитрая улыбка.
Из спальни дедушки вышел мой похититель Кеша. Он медленно шел по длинному коридору, когда его остановила Катя.
— О, Кешка, — улыбнулась девушка. — как дела, мой дорогой?
— Как они могут быть? Умер наш дон. Может, теперь вздохнем. Привет, милашка. — Кеша посмотрел на меня сверху вниз и его немного разбитая губа приобрела легкую улыбку.
Губы Кеши сами по себе нечто удивительное. Видно, что сухие и что часто трескаются, можно не обладать шестым чувством, чтобы с точностью назвать его отвратительным курильщиком, но эти губы словно должны быть такими. Очень занятно, очень любопытно.
— О, Клара забыла свою книжку. — произнесла Катя обнаружив библию сестры.
— Ого. Она типа вернется? — Ксюша засмеялась.
— Ну, а куда она денется? Или мне придется сегодня пойти исповедоваться. Вот нагрешу только… — девушка игриво провела пальцами по торсу Кеши. — и пойду исповедоваться.
— И чего же мы ждем? — Ксюша взяла сестру под руку и женщины удалились.
Мы остались один на один с Кешей, и я почувствовала, как снова нарастает это чувство животного страха. Он улыбнулся мне, но я не почувствовала тепло от этой с виду беззаботной улыбки. Уверена, что все дело в его мыслях.
— Как тебе в нашем пристанище? Уже освоилась? — спросил меня Кеша.
— Спасибо. Неплохо. — сухо ответила я, чтобы он не смог найти намеков в интонации и словах. Все минимум.
— Мне нужно извиниться, верно? — он поддался чуть вперед.