Любви старинные туманы (Цветаева) - страница 3

Полусонных сестрицу и братца.
Косу опять распустила плащом,
Прыгает, точно не дама…
Детям она не уступит ни в чем,
Эта странная девочка-мама!
Скрыла сестренка в подушке лицо,
Глубже ушла в одеяльце,
Мальчик без счета целует кольцо
Золотое у мамы на пальце…
1910

Привет из вагона

Сильнее гул, как будто выше – зданья,
В последний раз колеблется вагон,
В последний раз… Мы едем… До свиданья,
Мой зимний сон!
Мой зимний сон, мой сон до слез хороший,
Я от тебя судьбой унесена.
Так суждено! Не надо мне ни ноши
В пути, ни сна.
Под шум вагона сладко верить чуду
И к дальним дням, еще туманным, плыть.
Мир так широк! Тебя в нем позабуду
Я, может быть?
Вагонный мрак как будто давит плечи,
В окно струей вливается туман…
Мой дальний друг, пойми – все эти речи
Самообман!
Что новый край? Везде борьба со скукой,
Все тот же смех и блестки тех же звезд,
И там, как здесь, мне будет сладкой мукой
Твой тихий жест.
9 июня 1910

Последнее слово

О, будь печальна, будь прекрасна,
Храни в душе осенний сад!
Пусть будет светел твой закат,
Ты над зарей была не властна.
Такой, как ты, нельзя обидеть:
Суровый звук – порвется нить!
Не нам судить, не нам винить…
Нельзя за тайну ненавидеть.
В стране несбывшихся гаданий
Живешь одна, от всех вдали.
За счастье жалкое земли
Ты не отдашь своих страданий.
Ведь нашей жизни вся отрада
К бокалу прошлого прильнуть.
Не знаем мы, где верный путь,
И не судить, а плакать надо.

Плохое оправданье

Как влюбленность старо, как любовь
                                          забываемо-ново:
Утро в карточный домик, смеясь, превращает
                                                     наш храм.
О мучительный стыд за вечернее лишнее
                                                        слово!
О тоска по утрам!
Утонула в заре голубая, как месяц, трирема,
О прощании с нею пусть лучше не пишет перо!
Утро в жалкий пустырь превращает наш сад
                                                     из Эдема…
Как влюбленность – старо!
Только ночью душе посылаются знаки оттуда,
Оттого все ночное, как книгу, от всех береги!
Никому не шепни, просыпаясь, про нежное
                                                          чудо:
Свет и чудо – враги!
Твой восторженный бред, светом розовых
                                         люстр золоченный,
Будет утром смешон. Пусть его не услышит
                                                          рассвет!
Будет утром – мудрец, будет утром – холодный
                                                           ученый
Тот, кто ночью – поэт.
Как могла я, лишь ночью живя и дыша,
                                                     как могла я