— Ты соврал! Макароны с сыром, блин. Это шампанское? — Она пробралась по снегу и опустилась рядом.
— Как будто я приготовлю тебе макароны с сыром. Господи, Джилл, за кого ты меня принимаешь?
Она поцеловала его.
— Гений. О, я обожаю тапас! А это что? Маринованные грибы, чоризо и оливки. О Боже, это севиче?
— Его нужно есть холодным.
— Скажи мне, что это Ман-чэнго, — заявила она, запихивая в рот кусок хлеба. — Да.
— Если ты имеешь в виду сыр, то это Манчего.
— Мы с Джеммой... называли его Ман-чэнго.
Ах, это ее убийственное чувство юмора. Разве он всегда не любил ее чувство юмора?
— Но почему?
— Потому что это более смешной вариант… безумный. — Она снова поцеловала его, на этот раз сильнее. — Ты сделал все это для меня?
— Конечно.
Она сняла темные очки. Ее зеленые глаза были красивее пышных сосен, вьющихся по склону горы. Его сердце дрогнуло, и ему показалось, что оно выпало у него из груди. Он не хотел отрывать от нее глаз. Он понял, что может смотреть на нее вечно.
Его внутренности затряслись. Боже, он так не хотел портить отношения между ними. А после разрыва родителей он был не уверен, что сможет с кем-то создать семью. Даже с ней. Пора произнести тост, решил он, хватая стакан и проклиная себя за то, что в такой момент думает о своих родителях.
— За нас, — сказал он, потому что все романтические слова улетучились из его головы.
Их бокалы глухо звякнули.
— За нас. — Она сделала глоток. — Ням-ням. Спасибо, Брай.
Он сунул в рот оливку, нервничая. Их отношения вызывали в нем гораздо более сильные чувства, чем он был готов. Разве он не расстался совсем недавно с безумными отношениями? С той, что поглотила, пережевала и выплюнула. Ему нравилось быть с Джилл, когда она так смотрела на него... она всегда так смотрела на него, будто он был для нее всем и мог делать все что угодно.
Он не мог быть ее героем.
Он не был героем по жизни.
Разве он не доказал это в Нью-Йорке?
Она начала есть, жестикулируя руками. Все, что она говорила, шло от чистого сердца. Боже, он не хотел причинять ей боль, не имея возможности дать ей все то, чего она хотела.
На соседнем дереве закудахтала голубая сойка, белки гонялись друг за другом, перепрыгивая с ветки на ветку. Время от времени, пока она ела и пила шампанское, с ее губ срывались стоны. Он ел молча. Он слишком возбудился. Это был День Святого Валентина, ради всего святого. Завтра он почувствует себя лучше.
Он скормил ей еще тапас. Отпил еще шампанского. Они поели. Сделали несколько снимков друг друга, затем один вместе. Он отложил остатки еды и посуду в сторону. Она, казалось, естественно после их трапезы положила голову ему на грудь, они оба смотрели вдаль на долину.