— Верю вам на слово, — с самым серьезным видом кивнул Сарайкин, — но приглашение, пожалуй, приму.
В потухших, как у мертвеца, глазах директора завода вспыхнул слабый огонек надежды. Этот огонек о многом рассказал подполковнику, и он мысленно отдал должное главарю налетчиков: несмотря на взаимную неприязнь, тот повел себя в отношении временного делового партнера довольно порядочно и очень профессионально — не сдал с потрохами, как мог бы, по принципу «пуля все спишет», а принародно выгородил, набросив на плечи подполковника белоснежную тогу строгого и справедливого блюстителя порядка. В городе все без исключения знали, кто таков на самом деле подполковник Сарайкин, и не было, наверное, человека, который хотя бы раз и хотя бы мысленно не пожелал ему издохнуть в корчах под забором, как сбитая машиной бродячая собака. Но устроенный рейдером спектакль, по замыслу, должен был заставить общественность переменить мнение о начальнике полиции: смотрите и запоминайте! Что бы вы о нем ни говорили, а когда припекло, Сарайкин поспешил на помощь, во всем разобрался и не побоялся один ступить на территорию завода, где полным-полно вооруженных до зубов людей в масках.
Потом, конечно, выяснится, что эти негодяи подло его обманули, что они, эти представители таинственного, глубоко засекреченного заказчика — то ли министерства обороны, то ли Роскосмоса, то ли вообще каких-нибудь спецслужб, — решили проблему за спиной подполковника Сарайкина, причем решили не так, как обещали, а по-своему, кроваво и грубо. Но Сарайкин-то здесь при чем? Кто он такой, чтобы со своим вечно недоукомплектованным личным составом объявлять войну законным представителям силовых ведомств — то есть, фактически, родному государству? Если у кого-то имеются претензии, предъявляйте их Москве, а Сарайкин честно, с риском для жизни исполнял свой служебный долг, действуя в рамках данных ему не шибко широких полномочий…
— Милости прошу, — опустив глаза, чтобы стоящий поблизости командир рейдеров не заметил разгорающейся в них надежды, прежним ровным до бесцветности голосом произнес Горчаков. — К сожалению, я вынужден вас покинуть — дела не терпят отлагательств и требуют моего личного присутствия. Полагаю, господин… э…
— Полковник Петров, — с суховатой военной корректностью представился, сделав шаг вперед, к воротам, командир рейдеров. Улыбки не было ни в его голосе, ни в льдистых серо-голубых глазах, но Сарайкин не сомневался, что внутренне он буквально покатывается со смеху. — Пройдемте, подполковник, я с удовольствием дам вам необходимые разъяснения — разумеется, только те, которые имею право дать.