Дмитрий зло скрипнул зубами и поднялся на ноги. В его взгляде промелькнула тень боли. И мне захотелось остановить его, прижаться и почувствовать то, что ощущала пару недель назад — комфорт и полное успокоение.
Я думала, что Дмитрий хлопнет дверью, но он ушел тихо, а я поставила чашку на стол, прикрыла лицо руками и заплакала. Я не знала, как теперь сложатся наши отношения. Смиряться с тем, что Евгения Александровна будет всю жизнь вмешиваться в наши отношения я не планировала. Совсем. Я хотела быть счастливой со своим мужем. Но, вероятно, такой финал с Дмитрием мне не светил. Он не хотел, может, даже боялся, сделать что-то против матери.
Провалявшись целый день на кровати, я начала собираться на работу. Надеялась, что хотя бы «У Рамзана», когда меня поглотят чужие проблемы, смогу отрешиться от собственных.
С мамой мы столкнулись в дверях, когда я выходила и перекинулись парой слов. Меня радовало то, что она не лезет в мою личную жизнь и не пытается дать совет, хотя я понимала, что должна поговорить с ней. Возможно, мама смогла бы помочь мне понять, как действовать дальше. Радовало то, что Янка вернется через несколько дней, и мы с ней сможем поговорить. Я, наконец-то, выскажусь кому-то о наболевшем. Говорить с мамой о поцелуе с Игорем и его родстве с моим мужчиной я не собиралась. Я точно знала, что она посоветует не совершать ее ошибок и выбрать любовь. Вот только я уже не знала кого люблю. И любила ли кого-то на самом деле?
Окунувшись в размышления, я шла по золотистой листве, устлавшей тропинку до бара. Я любила осень. В ней было что-то такое… Изумительное. Как и в любом другом времени года. Однако осень делилась своим настроением и словно принимала всю грусть на себя. Особенно я люблю дождь, потому что в нем можно спрятать слезы.
Дойдя до бара, я остановилась и посмотрела на вывеску. Вспомнила тот день, когда мы с Дмитрием остались тут одни. Пусть это все подстроила Яна, но было здорово. И я была счастлива.
Спустившись по ступенькам, вошла в родное помещение и улыбнулась, поддаваясь общему настроению толпы. В зале грохотал рок, толпа молодежи и тех, что постарше, танцевали, раскачиваясь в такт, а я пыталась протиснуться через них к барной стойке.
Сердце выписало пируэт, когда я все-таки добралась и рядом с Вальком увидела Игоря. Глаза широко распахнулись, и с языка слетел вопрос:
— Какого черта посторонний за стойкой?
Валек ухмыльнулся и по-дружески обнял меня. Это не ушло от взгляда Игоря. Я заметила, как скулы на его лице напряглись, а желваки передернулись. Он сузил глаза, предупреждающе глядя на меня, и стало как-то не по себе. Неужели он ревновал?