— Но это не значит, что мне это нравиться, да и ты вроде неплохо учишься, так что тоже не завирайся. — ухмыльнулся я, если силой не удался, то хоть в мозгах у меня что-то есть.
Так переговариваясь, мы добрели до колеса обозрения, стоящего по центру парка, не самого большого, но мне хватало.
— Ну что, готов? Или занести? — сделав серьезное лицо, спросил он.
— Ха-ха. — без эмоций рассмеялся я. — Смейся пока можешь, подкину тебе паука, посмотрим кто в итоге останется в выигрыше.
— Не пойму, как можно боятся высоты, и при этом спокойно прикасаться к этим отвратительным тварям. — передернуло его от отвращения. — Эти их лапки.
— Не слишком героично, бояться пауков. — заметил я.
— Не слишком человечно угрожать мне ими, ты же добряк. — хмыкнул он.
— Ты угрожал. — вроде как попытался я оправдаться.
— Ну, как кое-кто говорил, некоторое насилие для блага, этой мой метод. — зубоскалил он. — Вон наша кабинка уже идет, готовься.
— Неудобные они. — пожаловался я, когда мы с некоторой задержкой с моей стороны зашли внутрь.
Тут было тесно, эта труба по центру кабинки, и вообще тут было высоко… мама. Вцепившись в эту трубу всеми руками, я тем не менее смотрел наружу, пытаясь побороть страх и тут же начавшиеся приступы головокружения и тошноты. Черт, вот зачем я тогда на дерево полез? Ну упал, ну сломал руку, было больно конечно, а теперь мучаюсь уже больше половины жизни. Когда мы поднялись на самую вершину, нам открылся хороший вид на половину города, тут тебе и монастырь видно, и другие интересные места весьма большого города, но мои руки уже побелели и свело судорогой. На плечо легла рука друга, так, легкая поддержка, просто напоминание что я на этой ужасной высоте не один, но стало легче, тошнило не так сильно.
— Ты не слышишь чей-то голос? — спросил он из-за спины.
— Боря, мне вот сейчас, как бы не очень для смеха. — напряженно пробормотал я.
— Нет, я серьезно, кто-то бубнит что-то непонятное и всё громче.
— Бор… — не успел я договорить как вокруг вспыхнул золотой свет.
Краем глаза успел заметить как Бориса засасывает в эту золотую воронку прямо на крыше нашей кабинки. Что происходит? Удивиться я тоже толком не успел, как рука до этого расслаблено державшая меня за плечо, вцепилась мне в руку.
— Какого происходит? — кричал он, уже наполовину находясь в воронке.
— Держись! — прокричал я в панике, отпустив одну из рук, чтобы схватить его.
Черт, как же страшно, но блин его засасывает какая-то хрень. Бодались мы недолго, Бориса дернуло еще сильнее, а я на автомате отпустил вторую руку, и схватился за его локоть. Не успело у меня уйти сердце в пятки от такого шага, как меня выдернуло в воронку прямо вместе с ним. Мы падали в тоннеле из света, было пиздец как страшно, не было низа или верха, лишь бесконечное падение в неизвестность. Внутри просто всё замерзло, и я не мог даже рта открыть, онемев от ужаса, тут было слишком высоко хоть до чего-нибудь. Борис падал где-то впереди, неподвижно и даже расслабленно, расправив руки и лицом в сторону движения, он будто летел навстречу свету, уверенно летел. Мне же приходилось через страх двигаться, пытаться что-то сделать, но не было за что схватиться, Боря слишком далеко, а как-то перемещаться самостоятельно тут вроде было невозможно. Что блин происходит? Нас пришельцы похитили? Стали слышны голоса, старческие, немного дребезжащие, некоторые уверенные, другие печальные, испуганные, все они что-то говорили, кажется даже спорили, но я не мог понять не единого их слова. Затем они что-то решили, наверное, я не мог точно сказать, у меня в голове билась мысль что я сейчас разобьюсь, мешая прислушаться, успокоиться. Один из голосов что-то печально произнес, а затем туннель вокруг меня начал выцветать, терять силу. Я начал постепенно замедляться, а вот Бориса наоборот утягивало всё дальше вперед, он уже начал тонуть в окружающем его свете, а меня наоборот затягивала появившаяся вокруг тьма. Тоннель света ушел вперед, а я как потерпевший управление истребитель, закрутился на месте, и ударился о края серого тоннеля сбоку, который кажется держался из последних сил. Удар, на краю сознания раздался треск и у меня окончательно потемнело в глазах, спасительная потеря сознания.