Как говаривал теле — халдей, прилюдно писая в бутылку из-под лимонада: «Пипл всё с хавает». Упрятав меня на Терекс, Рыболов лохонулся. Именно здесь в медвежьем углу мне удалось, я надеюсь, схватить его за яйца.
Разгребая административный бардак, я набрёл на пачку писем и отчётов, из которых явствует, что Консорциум сознательно занижает валовой оборот Терекса.
Даёт центральному правительству заведомо фальшивую информацию по нефти, алмазам и прочим ресурсам. Если наши обормоты признают Терекс не рентабельным, планету законсервируют. И хапуги наложат на неё свои поганые лапы. Теперь вдумайся Ильюха, что произойдет, если эта падла победит на выборах? «Мацаеды» легко проглотят Вселенную.
Спрашивается, на хрен было огород городить? Смешивать Америку с дерьмом и пеплом? Когда через такого вот Будякина человечество опять будет дёргать за верёвочки возрождённый Каганат. К сожалению, я слишком шумно принялся возится в своей «берлоге», и Рыболов видать что-то пронюхал. В тутошних лесах намедни объявились Тайваньские карлики. Сам понимаешь приятного мало. Этим обморокам палец в рот не клади. Из парочки трупов этих мудаков я приказал местным умельцам сварганить чучела. Получилось не плохо. Думаю, послать Будякину подарочек с ближайшим почтовым звездолетом. Пусть знает гад, что расслабляться я не собираюсь, а там, как карта ляжет. Там, даст бог нечисть выведем.
Если же всё-таки, меня «припаркуют» — знай Ильюха, что ушёл я не по своей воле, а всё о чём бы ни написали газеты, лажа, от первой до последней строки. Рыболов, несомненно, будет искать с пеной у рта нарытые мной документы, поэтому, случись что, будь крайне осторожен. Весь наш боевой опыт, в драке с этим пауком может оказаться, бесполезен, если не держать рот на замке, а глаза открытыми.
Прощай! Остаюсь твой друг
Сержант Броненосного легиона
Борис Бобров
4. 11 — 5. 11. 2005 19:25 Севастополь.
Сказка про пашу
В нашем селе жил Паша. Был он так себе пассажир, чисто Чебурашка поролоновый. Одутловатый по жизни. Тушканчик, одним словом. Растил Паша «ганджибас» в огороде сочный, метровый и вставной до опупения. И тем был Паша счастлив и горд, как Мичурин. Но однажды вползли к нему на флэт вилы вильные, завальцовонные, гранённые. На заводе «СЕРП и МОЛОТ» спецом для Паши не трезвыми ударниками труда в три смены смастряченные.
Пришла короче Паше пора в армию идти, от врагов буржуинских Родину защищать. Сдулся Паша на раз, будто грудь пожилой хористки, хайер под воротник спрятал, сидит стремается. Рубит Пашу, измена лютая, мехом к верху вывернутая. Паша с малолетства, весь «пацификами» обклеенный, словно чемодан туриста не здешнего. Не пруха ему с милитаристами в яшкаться. Хоть плачь, не климатит Пашу в Красную Армию вписываться.