— Таська?! Ты спишь?! Та-а-а-аська, вставай! — в мой бок уперся носок ступни, и большой палец противно врезался между рёбер.
Я, слишком сонная и ленивая спросонья, не желала как-либо реагировать на эту наглую провокацию, не совсем понимая чего от меня хотят, выходной же, на работу бежать не надо, а значит можно подольше поспать.
Нога не хотела сдаваться, вернее ее хозяйка, и упорно шпыняла меня в бок.
Вот скажите, вам такое пробуждение понравится? И мне нет, поэтому на пятой минуте я подорвалась злая с кровати и начала сверлить злым и многообещающим взглядом ту, что не дала мне нормально поспать.
Тинка, лежа на боку на са-а-а-амом краешке своего ложа, смотрела на меня не менее многообещающим взглядом и, ехидно улыбаясь, делала вид, что так оно и надо.
Последней каплей в переполненной чаше моего терпения оказалась опять потянувшаяся нога в сторону моей кровати.
Как раненый бык, увидевший красную тряпку, я ринулась в бой, то есть на Тинку. Единственным отличием нашего с Тинкой боя от тех же разборок тореадора с быком было полное молчание с нашей стороны, хоть это и слабо помогало, потому что грохот стоял такой, как будто здесь топталось стадо бизонов.
Тинка хоть и старше меня на полтора года все же была щуплее и обычно все наши стычки заканчивались моей победой, жаль только ни разу не обошлось без потерь и с моей стороны. Я просто тупо подминала ее под себя на кровати и мутузила ее под собой кулаками по чем придется, она же, хитрая зар-р-раза, извивалась подо мной как уж и пыталась меня укусить, поцарапать или хотя бы подергать меня за шевелюру.
Такое случалось практически каждый день наших совместных каникул. Как я и говорила, мы научились драться молча, но стены гудели, пол трясся, а окна жалобно дребезжали.
Обычно на пике нашей драки можно было услышать торопливые шаги под, распахнутым летом, окном и мы моментально отрывались друг от друга, садясь каждая на свою кровать и все так же злобно сверля соседку по комнате взглядом. Тинка с красочными фингалами под глазом и на скуле, в потрёпанной ночнушке, я, со стоящими дыбом прореженными волосами, покусанными руками и в такой же перекошенной ночной рубашке. У обеих, торчащие из-под подолов коротких ночных рубашек, хвосты с кончиками в виде пики — фирменное отличие девочек Бесовских — Демоновичей — стегали по ногам от злости. В общем, видок еще тот, скажу я вам.