Зависаю на собственных мыслях, споткнувшись о татуировку на правом предплечье. Две буквы «К», сплетённые незабудкой. Точная копия моей.
… — Я не хочу кольца, — говорю, мурлыча от нежных касаний шершавых пальцев. Они гладят живот, щекочут ребра, трогают грудь, то и дело задевая и без того напряжённые соски. — Кольца теряются. А это плохая приметаааа, — протяжным стоном, когда он сжимает сосок двумя пальцами до боли и резко отпускает, запуская сотни иголочек по всему телу. Влажным толчком по набухшему клитору.
— Вот уж не думал, что ты такая суеверная, — тихо смеётся Бес, сжимая груди в своих больших ладонях. Прогибаюсь, попкой толкнувшись в налитый желанием член. Твердый, горячий, подрагивающий от моей близости.
— Вовсе…ох…нет, просто я хочу что-то особенное, — ерзаю, впуская его в себя, и замираю, наслаждаясь ощущением наполненности.
— И что же хочет, моя маленькая бесстыдница? — прикусывает ушко и толкается в меня медленно, словно боится сделать больно. Всегда боится.
— Татуировку…
Закусываю губу, на мгновение прикрыв глаза от врезавшейся в виски боли, и тут же чувствую его. Запах, тепло, руки. Клим массирует почти невесомо, мягкими движениями прочесывая волосы и поднимаясь к вискам. Снова и снова. Забирает боль вместе с воспоминаниями. И пусть. К черту все! Прошлое, ту девчонку с голосом-колокольчиком и ее Беса. Мне нужен мой.
— Я хочу тебя, Клим, — говорю, пока он творит чудеса своими волшебными руками. — Хочу так сильно, что скоро рехнусь. И если ты сейчас…прямо сейчас не сделаешь хоть что-нибудь, от меня останутся рожки да ножки, — криво усмехаюсь и плотнее сжимаю бедра, между которыми растекается лава. — В конце концов, я твоя жена!
— Я хочу знать, кто… третий?
— Зачем? — кажется, меня накрывает отчаянием, потому что голос подводит, срывается. — Зачем тебе знать, сколько их было?! Десять лет прошло, Клим! — вскакиваю на ноги. — Я другая, ты другой. Мы жили, понимаешь?! И не тебе меня судить.
Он оказывается рядом так быстро, что я не успеваю среагировать, как оказываюсь в крепких руках. Его пальцы, его губы. Они везде. Касаются, мнут, жалят. Это то, что я хотела. Забыться. Утонуть в нем. Вспомнить, как это — принадлежать Климу Чехову.
Он подталкивает меня к кровати.
— Падай, — приказывает.
И я послушно падаю на кровать, чтобы спустя удар сердца быть придавленной мощным телом. Гладить его стальные мышцы, путешествовать по линиям татуировок и дышать, дышать им вместо кислорода. Словно животное втянуть носом его запах, вытесняющий аромат шампуня. Сладкий запах вишни и горького табака.