— Голодная до тебя…
И вдохнуть не успела, как его губы смяли мои, а наглый язык ворвался в рот, сплетаясь с моим, подчиняя и покоряясь.
И это не просто поцелуй, это нечто мощное и такое порочное, что стыд жег лицо и я хотела увернуться, но лишь сильнее впилась в его рот, требуя, умоляя не останавливаться. Да я и не смогла бы, потому что сейчас настолько в его власти, что захоти он мою душу – я бы без раздумий отдала ему ее, приправленную острым перцем, потому что помню: Стас всегда предпочитал острые блюда. Впрочем, она уже его. Давно и безнадежно упрятанная под семью замками под боком у дракона. А иначе почему я терлась об него, как дрянная девчонка из порнофильма, каждой молекулой ощущая его возбуждение? Почему мне стало плевать, где мы?
— Стас, я… — хватая широко раскрытым ртом воздух, шепнула, сама не зная, что хотела сказать. Пальцами коснулась припухших губ, растирая по ним его вкус: табака и шоколада. — Ты куришь? — хриплю, с удивлением смотря на его блестящие губы: как он медленно облизнул их, прикрыв глаза, сначала верхнюю, а потом нижнюю, очень медленно.
— Я, конечно, иногда посматриваю порно, но это… — голос Богдана прозвучал растерянно. Резко обернулась, одновременно делая шаг назад, расстилая между нами безопасное расстояние. И чувствуя, как забитое в темный угол чувство стыда вылезло на свет и взбрыкнуло всеми своими конечностями. Вздохнула, ощущая, как горят щеки. Радовало одно: не только мне было стыдно. Богдан выглядел смущенным: склонил голову, уставившись в пыльный асфальт и нервно чухал затылок. — Нет, если вам так невтерпеж, есть у меня укромное местечко…
Он посмотрел на Стаса озорным взглядом все понимающего друга. По твердым губам, идеально гладким и таким вкусным, что при воспоминании о поцелуе, острое желание толкнулось между бедер, скользнула плотоядная усмешка.
И я бы все отдала, чтобы сейчас оказаться прижатой его мощным телом где-нибудь подальше от любопытных глаз, ощутить его тяжесть и наполненность им, таким сильным и большим, но…у меня была целая куча этих «но». И одно из них - я сама.
— Черта с два! — едва не рявкнула, стойко выдерживая ныряющий в самую душу взгляд Стаса, словно говорящий: «Все, пиздец, проснулись муки совести». Но меня уже не остановить. — Вам бы только нагнуть да всунуть. Пора бы уже научиться думать чем-то выше члена.
Фыркнула, с озорством отмечая, как в космическом взгляде вспыхнули звезды.
— Евгения Матвеевна, — пророкотал Богдан, округлив глаза и прижав руку к сердцу, — я восхищен и поражен. Позвольте облобызать Вашу ручку.