Если я скажу, а ничего такого не было…
— Калид, а ты ведь помнишь? Или тоже… смутно?
— Помню отчётливо. Лана… Я ведь уже говорил, что ведьмы, взявшие себе фамильяра-оборотня обучают его тому, что считают необходимым.
Калид взъерошил волосы, выдохнул.
— Ты… Мы…? — проклятие, вот уж не думала, что буду так стесняться!
— Лана, магия сжигала тебя заживо. Я понимал, что должен сделать хоть что-то, но поначалу у меня вообще ничего не выходило, потом вдруг получилось… Я до конца так и не понял, что это было. Я хотел помочь, тянулся к тебе по нашей связи, как иногда ищу членов стаи… Привязки хоть и разные по сути, всё равно общее есть. Прости, отвлёкся. Мне показалось, что мы с тобой на уровне магии становимся единым целым, я ощутил твою боль.
— Когда ты меня обнял, мне стало легче.
— И тогда ты направила магию во вне, на защиту.
— Ты говорил…
Калид кивнул:
— Говорил. Так вот. Направить магию, ты направила, но этого оказалось мало. Твоя сила нас всё равно сжигала. В какой-то момент мне показалось, что я чувствую агрессию пробуждающейся магии, и я, если так можно выразиться, переключил тональность.
— Всё-таки было.
Не зря страсть называют огненной, а то и вовсе говорят «нас сжигал огонь страсти».
— Угу, — невнятно подтвердил Калид.
Его снова охватило напряжение, удерживавшие меня руки стали будто каменные. Мне показалось, что Калид даже дышать перестал. Боится моей реакции? Зря. Эмоций как таковых не было. Неожиданно для самой себя услышанное я восприняла почти равнодушно. Сожалеть о том, что спасло наши жизни? Как минимум глупо. Надо спасибо сказать. К тому же я помню, как тонула в эйфории, таяла от каждого полного нежности прикосновения. Мне было безумно, бесконечно сладко. Вспоминаю, и по телу разливается истома. Досадно, что со стороны Калида чувств особых не было.
— То есть вся та толпа…
— Нет! — поспешно оборвал Калид. — Не знаю, насколько осознанно… Лана, когда я начал тебя целовать, ты магии выплеснула столько, что всех зрителей по стеночке размазало. Не насмерть, к сожалению. Нас закрыло пеленой такого жара, что ни видеть нас, не слышать при всём желании не могли. Вот ты можешь рассмотреть, что происходит в солнечном ядре? Приблизительно то же самое было и у нас.
— Ясно.
Калид, едва расслабившись, снова напрягся:
— Это всё, что ты скажешь?
— Калид, а что ты хочешь услышать? Спрашивай.
— Я не понимаю твоего…, — он замялся, подбирая слово, но всё-таки сказал с явным упряком, — безразличия.
— Хочешь откровенно?
— Да.
С минуту я всматривалась своему Соколу в глаза, а заодно пыталась разобраться в своих чувствах.