— Мили?
Тропики манили, звали, обволакивали теплом, и я никак не хотела просыпаться.
— Мили.
Голос стал требовательнее, яркие грёзы поблёкли под напор реальности, и я узнала свёкра.
— Я сплю, — попыталась я отмахнуться.
— Стоя? — скептично фыркнул свёкор.
Я попыталась удержать ускользающее видение, но свёкор продолжил говорить и тем самым безжалостно разбил остатки сна. Я моргнула, ещё раз моргнула. Ну вот. Где мои тропики, где кокосы на пальме? На свёкра я уставилась с искренней обидой.
— Пришла в себя? Хорошо.
Свёкор подал мне руку, предлагая опереться на локоть. Я только сейчас сообразила оглядеться. Эм? А где все? У алтаря двое младших жрецов. Видимо, дежурные. Больше никого, зрители разошлись, Сахарок пропал.
— Мили, ты не в первый раз слышишь зов острова?
— Н-нет.
Так тропики, которые я видела, не выдумка? Я видела заповедник Тишины Лета?
— Ответив на зов, ты свяжешь свою судьбу с островом. Будь осторожна.
По спине пробежал холодок.
— Спасибо, что разбудили.
Свёкор моментально растерял серьёзный настрой и усмехнулся:
— Обращайся.
Глава 17
Уже сидя в экипаже я обдумывала, можно ли случившееся считать сахарной подставой, или зов — побочный эффект, который единорожка не учёл. Или учёл, но не придал значения. Всё же, каким бы разумным Сахарок ни был, он не человек, а значит, понятие о «правильно» и «неправильно» у него совсем иное.
Гораздо больше меня беспокоит попытка девушки воззвать к Басите. Свёкор так и не смог однозначно сказать, что это было. Понятно, что провокация. Но в чём суть? Как минимум, показать аристократии, что ситуация не так стабильна, как желает показать королевская семья, раз враги добрались до центрального храма. А вот дальше… Либо враг таким способом во всеуслышание заявил, что собирается убрать старую династию и стать родоначальником новой, либо цель отвлечь, бросить ложную приманку. Как трудно… Не мне, а Ирсену, который сейчас всё это разгребает практически в одиночку, но отдать приказ всё равно не забыл. Я забросила в рот засахаренный орешек.
Экипаж остановился перед воротами герцогской резиденции, дверца открылась, и мне поклонился гвардеец:
— Графиня Льёр, доброго дня. Приношу свои извинения, но у меня приказ. Я могу пропустить только вас, вашего телохранителя и вашу горничную. Экипажам въезд запрещён из соображений безопасности.
— Добрый день. Я понимаю. Ён?
— Всё в порядке, госпожа.
Гвардеец галантно предложил мне руку, и я выбралась на мостовую.
Через калитку меня пропустили беспрепятственно, не досматривали, сопровождающего не навязали, хотя всё может быть впереди: подъездная дорожка ведёт к парадному входу, где несёт караул ещё одна группа гвардейцев. Попробую свернуть с дорожки — немедленно привлеку внимание. Впрочем, никуда сворачивать я не собиралась.