Только почему-то она крепко держалась за очкарика, которого считала своим другом. К нему она относилась по-другому, не так, как к остальным.
Он прекрасно знал, что за глаза Ася называла его «бультерьером». Знать обо всём происходящем в доме Пылёвых — его работа. Вообще, многие высокопоставленные шишки удивились бы, обнаружив, насколько прислуга в их доме осведомлена о личных делах хозяина.
Он знал также и то, что рядом со своей повзрослевшей дочерью мамаша чувствовала себя неуютно. Наверное, поэтому всячески пыталась выделиться на её фоне. Ведь королева должна быть одна!
А ещё он знал, что она ей и не мамаша вовсе. Почему-то от девчонки этот факт до сих пор скрывали.
Насчёт мамаши у Данилы помимо этого были ещё кое-какие подозрения, но подозрения к делу не пришьёшь, а прямо заявить Вите: «Твоя жена что-то против тебя мутит» — было бы весьма неразумно. Жена — это жена, своя рубаха всегда ближе к телу. А Даня всего лишь наёмная сила, которая прикрывала Витину спину.
Какая ирония: он, который таких, как Витя, ликвидировал, стал начальником службы его безопасности.
Впрочем, Снайпер вынужден был признать, что защитник из него получился хреновый, судя по тому, что Витя сейчас покойник. Всё-таки по другую сторону прицела он справлялся с поставленной задачей лучше.
Своего начальника Данила, конечно, уважал, но уж слишком опасные игры тот вёл — за что и поплатился.
Но всё же смерть Пылёва, да и вообще все смерти, которые он повидал на своём веку, не задели его так, как Витина дочь перед своей помолвкой.
В тот вечер он, как всегда, смотрел ей в спину, прямо на родинку на её левой лопатке. Непроизвольно, по привычке. Её гладкая спина была как стекло оптического прицела «Цейс» с меткой цели, остановившейся прямо на сердце. Именно на место этой родинки он много раз наводил прицел собственной винтовки.
Когда девчонка неуклюже дёрнулась, хватаясь руками за воздух, он испугался. Данила был уверен, что не боится никого и ничего, но сейчас впервые понял, как сильно ошибался.
Если бы она только знала, сколько раз он наблюдал то же самое — вряд ли бы пошутила так жестоко. Увидев её лежащей на полу, с этим до боли знакомым пустым и стеклянным взглядом, он в полной мере ощутил, что это такое — отчаяние и бессилие.
Так всегда бывает, когда что-то необратимо теряешь, и только потом начинаешь понимать, как много оно для тебя значило.
В этот момент Снайпер понял: всё, что было для него ценно — разрушено, и это необратимо!
Оттого ещё больше захотелось её придушить, когда она звонко смеялась своей шутке.