Спать мы ложились по отдельности (точнее, оккупировав дальнюю комнату, я подпёрла дверь стулом, для надёжности придвинув ещё и стол), но ночью я вновь проснулась, уткнувшись носом в его грудь. «Чёрт с тобой», — мысленно махнула я рукой. Повернулась на другой бок и мгновенно уснула.
* * *
На следующий день Данила расположил мишени на расстоянии нескольких метров друг от друга и командовал, в которую из них стрелять — причём делать это нужно было быстро!
«Первая, пятая, третья…»
По мере увеличения скорости он заставлял меня вставать в позицию для следующего выстрела, пока отстрелянная гильза ещё летела на землю.
В таком ритме у меня ничего не получалось. Я злилась — на себя, на Бультерьера и даже на ни в чём неповинный «глок». Несколько раз отбрасывала оружие, намереваясь уйти с импровизированного стрельбища. Но Данила всякий раз бережно, но твёрдо возвращал назад, поднимал пистолет, вкладывал мне его в руку и снова начинал раздавать команды, время от времени издевательски интересуясь:
— Принцесса устала?
От его саркастического тона я снова злилась, и желание застрелить его самого увеличивалось в геометрической прогрессии. Чертыхаясь и бросая на мужчину гневные взгляды, я всё-таки снова становилась в исходную позицию. Казалось, это будет длиться до бесконечности.
«Пятая мишень, вторая, первая…»
Когда же у меня начало более или менее получаться быстро реагировать и поражать цель на скорость, Данила пошёл ещё дальше: начал прививать мне умение поражать цель в движении.
Другими словами, бегать по лесу и прицеливаться на ходу. Это он так называет. На самом деле о том, чтобы прицелиться, не было и речи. Приходилось просто палить наобум и при этом попадать в цель.
«Чем дольше пауза, тем точнее ты прицелишься, но в условиях реального боя все происходит в разы быстрее, чем на тренировке, — говорил он, — и ты должна быть к этому готова»!
Наши уроки становились всё более интенсивными и физически сложными. Я уже давно перестала обращать внимание на ноющую боль в плечах и в правой руке. Собственно, болело всё тело, но кого это интересовало? Меня точно нет. А Данилу и подавно.
Незаметно для себя, я даже в мыслях всё чаще называла его по имени. А он перестал иронизировать и называть меня «принцессой».
* * *
— Даня, давай поговорим.
Перемыв грязную после ужина посуду и прихватив с собой чашку с чаем, я расположилась на шкуре какого-то животного. Хоть убей, затрудняюсь ответить какого именно.
Дрова в печке весело потрескивали, свечи отбрасывали слабый свет на стены — это всё можно было бы назвать семейной идиллией, если бы не монотонный звук ножовки по металлу. На столе перед Данилой стояли внушительного вида тиски. Зажав в них ружьё, он ножовкой отпиливал длинный ствол.