— Плевать, — мотнула проводница головой.
Взяла, долила стакан себе сама. Посмотрела в него и опрокинула в себя залпом. Занюхала рукавом. Закусок, кстати, я не увидела. Кэл целенаправленно травила себя чистым алкоголем. Чтобы развидеть то купе. Его же убирать пришлось, отмывать … и, наверное, именно ей.
— Клининг вызвала, — сообщила она. — В коридоре — сама, а туда — клининг. Пусть. Пусть они… я…
То есть, там всё так и лежит, как лежало. Меня передёрнуло. Прямо как в дурном триллере, только в реальности.
— Ну, почему я? — с тоской выговорила Кэл, наваливаясь грудью на столик. — Почему в моём вагоне? Почему, мать вашу, ещё ни рейса нормального, вечно какая-то хтонь происходит! Посередине пути, в начале пути, в конце пути. Где угодно! Но обязательно! Почему я? За что мне это?!
«Тот же вопрос», — мрачно подумала я. — «Почему мне. И за что!».
— Хтонь? — осторожно спросила я, зацепившись за слово.
— Да! — выпалила она. — То Ктулху недоделанный рождаться вздумал, а ты роды принимай! То какие-то упыри перепившиеся окно выбьют. Зимой, суки! Им так комфортнее. И вот. Расчленёнка. Твою мать!
Она снова налила себе стакан. Снова упёрлась в него тяжёлым взглядом.
— Ненавижу, — в тоске выдохнула она. — Ненавижу!
— А вот Похоронов, — закинула я удочку. — Ты его хорошо знаешь?
— Похоронов! — фамилия моего попутчика вызвала у проводницы приступ неконтролируемого пьяного ржача. — Похоронов! Да он Всеславу в нарды продулся вдрызг! Ха-ха. Вот и получил погонялово на пятьдесят лет. Похоронов! Ой, не могу, — она повалилась на полку и задрыгала ногами, с одной ноги слетел башмачок и со стуком грянул в переборку. — Похоронов!
И вдруг заснула, резко, будто выключили её. Вот как… достаточно было прилечь… а она водку… стаканами… без закуски…
Водку я аккуратно закрыла и поставила к стаканам, подальше от края. Эх, жаль, не расспросишь девушку. Кто такой Похоронов на самом деле. И кто такой Всеслав. И сама Кэл, больно уж непростая девица, раз этих двоих хорошо знает. Один из которых нечеловек, сам признался. А второй — как знать, что ещё за чудо-юдо. Сын Баби-Яги, брат Кощея! Тьфу.
Я осторожно, бочком, выбралась из купе проводников в коридор. Клянусь, сделала всего два шага! И вперёд смотрела, вперёд — пустым был коридор, безлюдным, все сидели за плотно закрытыми дверями, тряслись от страха… А может, полиция их уже увела и только меня в покое оставили, потому что Похоронов велел им меня не трогать, мол, он сам мною занимается.
Так что в пустом коридоре с тусклым по случаю экономии освещением я оставалась одна. И отвлеклась всего на миг. Сморгнула, поправила ворот блузки. А когда подняла взгляд, то увидела